Отражение тайны - Дмитрий Градинар Страница 44

– Нормально, – говорю, а у самого горло перехватывает. Как буду смотреть в глаза этим миллионам, когда Шоу закончится?

– Экипаж, вы готовы?

– Первая готова, второй готов, третья готова, четвёртый готов…

Чередование «мальчик-девочка» придумал Большой Во. Он много чего такого придумал. Помимо индуски в экипаже есть кореянка, полька, испанка, афроангличанка и типичная миссис Британия, та самая Дрейк, у неё вообще размер груди пятый, не меньше, уже узнал. Наверняка пра-пра-правнучка знаменитого пирата. За деньги готова лететь в компании с геем и его другом, тоже, само собой, геем. Полный интернационал. Иначе, как сказал весьма гетеросексуальный Большой Во, финансирование было бы не таким щедрым, а на счету каждая сотня тысяч долларов.

Наш позывной – «Пионеры». Рука так и тянулась прощупать, где же алый треугольник на шее?

– «Пионеры» готовы, – зачем-то докладываю я.

– Пошёл отсчёт, – зачем-то говорят в ответ, – десять, девять, восемь…

– Поехали!

Это не просто так Юрий Алексеевич придумал. Это единственное печатное, что можно сказать, сидя на острие огромного носителя. А у американцев челноки крепятся сбоку, ощущения другие, поэтому там «поехали» не говорят.

Сразу же срабатывают медицинские инъекторы. Кусают за шею.

– Вашу мать! – говорю вслух, а дальше другое, совсем некосмическое, такое, что Юрий Алексеевич не говорил точно.

Большой Во как-нибудь выкрутится, представит как некую пикантную деталь. И я могу быть уверенным: всё, что я сказал после «поехали», в точности, с сохранением семантики и в идиоматической обработке, переведут на все земные языки. Большой Во признался, что у него уже подписан договор со всеми интернет-студиями мира. Договор о распространении откровенной, без цензуры, версии всего того, что мы успеем наговорить за время Шоу. Заранее представляю, как будут поприветствованы первый камень, неудачно подвернувшийся под ногу, первые семьдесят пять попыток надеть скафандры в экстренном режиме и всё такое подобное.

Меня корчило и корёжило. Рядом стонали цыплята. На удивление, девчонкам было легче, не иначе, дозу для них уменьшили. Потом всех потянуло блевать. Но нужно было держаться. Забрызганный изнутри жёлчью скафандр не лучший кадр для Шоу. А скоро и условная невесомость. Как изображать свободный полёт того, что нами исторгнуто?

На этот случай имелся другой укол. Понижение рвотного рефлекса с одновременным нейтрализатором ломки. Плавали, знаем. Шестнадцать раз репетировали в студии. И к нам в иллюминаторы заглянули звёзды. Почти как настоящие.

– Сталкер, вышли на орбиту! Как подъём?

– Супер, – отвечаю, – век не забуду.

Передо мной проплыл по воздуху маленький картонный кружок. Сбоку к нему была прицеплена тончайшая нить, неразличимая при съёмке. Разрешающая способность видеокамер в кабине и их светочувствительность специально настроены, чтобы не передавать такую мелочь. Зачем? Плывёт себе и плывёт. Рядом с цыплятами тоже запорхали разные штучки. Незакреплённый блокнот и ручка к нему, симпатичный плюшевый мишка с олимпийскими кольцами на поясе.

– Ой, какой хорошенький! – подала реплику индуска.

– Это вам сувенир. На счастье. Где только не побывал наш Потапыч, – сказал руководитель российского центра управления полетом. – Космический долгожитель, между прочим. Заодно индикатор невесомости.

Хорош индикатор. На двух нитях. Но цыплята молодцы, фирму не сдавали. Глазели и умилялись, словно всё взаправду.

– Как хочется самой полетать! – опять индуска. Зовут Девика, на хинди – маленькая Богиня. Маленькая богиня с большими сиськами. В отряде её называют Вики.

– На обратном пути, миссис. Когда вас будут встречать.

Две недели тянулись целую вечность. Если бы за стеной был настоящий космос, а в кабине настоящая невесомость, было бы легче. А так сплошная тягомотина. Лежим, ходим под себя. Когда Большой Во разрешает, – ну кто будет две недели подряд наблюдать по телевизору, как мы жуём сопли? – только тогда встаём, сбрасываем фиксирующие повязки, вылазим из скафандров и идём осваивать помещения. Это не весь модуль, только часть его. Вернее, имитация части. Модуль в это же время тянут мощными тягачами подальше от береговой линии, вглубь Антарктиды, к выбранной десятикилометровой проплешине.

На случай, если вдруг начнётся буран, у Большого Во имелась в рукаве система оттаивания, заранее смонтированная в грунте. Мы сидим в Модуле, картинка в иллюминаторах, само собой, другая, без снега. Зрителям говорят про пылевую марсианскую бурю, и снаружи будто сыплет песок. Когда периметр очищен и высушен, – всё автоматически, четыреста киловатт, растопят двухметровые сугробы, утверждал Марлинг, – мы выходим и как ни в чём не бывало катаемся на марсоходах. Для борьбы с голубым небом существуют светофильтры и всякие фотошопы.

Такие перспективы, а пока лежим и лежим, конца и края двум неделям не наступает. Хотя и встаём для разминки, но от пролежней и бездействия полный привет, и хочется скакать по горным кручам тонкорунной овцой. Скорее бы анабиоцирование!

Момент, когда тело оплели цепкие микрокатетеры и впрыснули под кожу положенное количество специально выведенных водорослей, я не помню. Всем зрителям, наблюдающим Шоу, каждый этап разъясняли, что называется, на пальцах. Две недели – период адаптации. Как видите, это нудно, тяжко, будто прикованным к больничной койке, но ничего страшного, а главное – безопасно. Теперь стадия анабиоцита. Обратите внимание на реакцию Пионеров. Никакой реакции. Анабиоцит вводят во сне. Вот я заснул, а вот проснулся. Ложкой снег мешая, спит Луна большая… Привет, Антарктида!

– Вставай, Сталкер, – разбудил меня забытый голос из прошлой жизни. Кажется, Большой Ли? Или Великий Во? Не помню.

Боже, как ломит тело. Я дважды проходил анабиоцирование в студии, находясь под пристальным взглядом камер, но никогда не чувствовал себя таким разбитым после пробуждения. И что это? Кажется, у меня отросла… Бог ты мой! Я вспомнил, как его зовут! Большой Во! Во Марлинг! Московское? Мексиканское? Не то… Марсианское Шоу!

– Вик, ты слышишь меня?

– Слышу, но не ввиж… – вязнут слова, во рту будто побывали все кошки с помоек Мехико (самый большой, кажется, город мира), мысли путаются и прыгают с одного на другое. Хреновая водоросль, что ли, попалась?

– Вик, ты лучший! Теперь это точно известно! Ты самый лучший! А я вовсе не Бог, разве что его архангел. Картинка появится через четыре минуты. А пока слушай меня внимательно и вникай. Первая новость хорошая. Мы научились делать корабли, уничтожающие невесомость…

– Большой Во! Ты самая большая сволочь! Если ты скажешь то, о чём я сейчас думаю…

Ах, чёрт, хоть бы стакан воды. А лучше стакан водки!

– Вторая новость тоже о хорошем. Где-то поблизости от вас, насколько близко, не знаю, определишь по радиомаяку, находится грузовой контейнер. Доставили почти год назад, и в нём есть всё, чтобы продержаться хоть десять лет. Третья хорошая новость: десять лет не потребуется. Уже пошло финансирование, и разморожена программа создания Мега-челнока, планетарного извозчика. У нас получилось их растормошить! Всех этих алмазных и прочих королей, со шпорами и без шпор! Так что года через два или три…