Сердце Артара - Владимир Василенко Страница 44

— Ваш пропуск, мистер Андерсон…

Несмотря на формальность процедуры, сотрудник службы безопасности NGG каждый раз проводил ее досконально. Проверил электронный пропуск, проверил машину, на которой выезжал Патрик. Прежде чем открыть ворота, убедился, что на другой стороне никого нет, и только тогда кивнул, выпуская транспорт за пределы кампуса.

За рулем тоже сидел безопасник. По официальной версии — для подстраховки, но Патрик подозревал, что в первую очередь все же для контроля его передвижений. Впрочем, ему было плевать — он ежедневно отлучался из кампуса только по одной причине. Пункт назначения тоже был всегда один и тот же — частная клиника в Блумсбери.

По дороге Патрик разгреб входящие текстовые сообщения. Он всегда занимался этим в поездке. Поморщившись, смахнул уведомления о пропущенных вызовах от Камиллы. Пробежался взглядом по ее текстовым сообщениям. Как и ожидалось, в них жена, не особо стесняясь в выражениях, пилила его по поводу долгой отлучки. Но в первую очередь претензии касались денег. Опять превышен лимит на ее кредитке.

Он вздохнул. Как он мог попасться в эту банальную, пошлую до зубовного скрежета ловушку? Когда они с Камиллой познакомились, многие друзья предупреждали его о том, что молодую красавицу интересуют только его деньги. Но он никого не слушал. В глубине души понимал, что они правы, но… любовь зла. Даже не любовь, а скорее страсть, граничащая с одержимостью. Которая, увы, прошла куда быстрее, чем он мог предположить.

И вот уже через пару лет после свадьбы супруги Андерсон отдалялись друг от друга все сильнее. Был лишь один связующий элемент, из-за которого они оставались семьей. Дочь. Но именно благодаря Еве Патрик готов был прощать жене многое.

Он неохотно просмотрел рабочую почту, привычно разбросав все вопросы по заместителям. Сейчас ему трудно было сосредоточиться на делах, и он все больше полагался на наемных менеджеров.

Основной его бизнес — «Андерсон Чардж Системс», был связан с производством и обслуживанием энергоблоков для электромобилей. Отрасль была на подъеме, особенно после введения в Великобритании и Евросоюзе законодательных запретов на эксплуатацию двигателей внутреннего сгорания. Однако подобный бум был палкой о двух концах. Нишей всерьез заинтересовались транснациональные корпорации, так что такие компании, как у Андерсона, неизбежно ждала жесткая конкуренция со стороны более крупных игроков. Ну, а дальше — слияния, поглощения и неизбежное исчезновение в чреве ненасытных бизнес-акул. Это лишь вопрос времени.

Еще недавно это волновало его, заставляло задумываться о выработке новых стратегий, об уходе на другой рынок, о диверсификации инвестиций. Но последние пару месяцев его занимали совсем другие мысли, по сравнению с которыми все эти деньги, акции, котировки, сделки казались глупой бессмысленной возней.

По коридорам больницы он шагал уверенно, временами кивая знакомым медсестрам и врачам. Этот путь он за последнее время изучил так, что мог проделать даже с закрытыми глазами. Но возле самой палаты замедлил шаг. Особенно тяжело дались последние метры — он, как всегда, долго не мог настроиться и совладать с выражением лица.

Еще и доктор Браун немного выбил из колеи.

— Рад видеть вас, мистер Андерсон! Ева вас так ждет.

— Как она?

— Уже лучше. Налицо прогресс — медленный, но верный. Мне иногда кажется, что ваши визиты помогают ей куда больше, чем все наши лекарства и процедуры. Ей так не хватает общения…

— А миссис Андерсон?

— Сегодня она пока не приходила.

— Ах, да, у нее важная поездка… — отводя глаза, натянуто улыбнулся Патрик и, наконец, заглянул в палату.

Ева, как всегда, выглядела слишком маленькой и хрупкой для такой большой кровати. Кажется, ее голова даже не продавливала подушку. Огненно-рыжие волосы, выпавшие несколько недель назад из-за химиотерапии, уже начали отрастать, но пока медленно, будто робко пробивающаяся сквозь снег трава. Зато глаза на бледном веснушчатом лице засияли, как два изумруда.

— Папа!

Патрик улыбнулся, заставив себя отбросить в сторону все мысли. Как всегда в такие моменты, мир для него сузился до размеров крохотной палаты. И ничего не имело значения, кроме маленьких худеньких ладошек, стискивающих его руку. И этих бездонных зеленых глаз, всегда полных жизни, надежды, ожидания. Даже когда было совсем тяжко.