Целитель. Спасти СССР! - Валерий Большаков Страница 44

И вот оперативники день за днем прочесывали территорию, где проживало три миллиона человек. Каждый вечер список редел, из него вычеркивали все новые и новые села и поселки. Полчаса назад Григорий самолично зачеркнул Балту и Котовск.

Марина криво усмехнулась, оглядывая целую галерею из портретов Миши Гарина – чуть горбоносого брюнета с хорошо наметившимися усиками.

«Раз, два, три, четыре, пять – я иду искать! – крутилась в голове детская считалка. – Кто не спрятался, я не виновата!»

Иногда девушку охватывал легкий стыд – по сути, она занималась тихим саботажем, не раскрывая личность «Хилера». И вся ее группа зря носилась от Измаила до Николаева, разыскивая призрак.

Изрядно потрудились управления в Николаеве и Кишиневе, даже в Виннице и Херсоне – тайная розыскная машина работала четко и без сбоев, сжимая кольцо вокруг бесплотного духа…

– Устала? – Гриша Ершов швырнул на широкий подоконник кучу папок и обернулся. – Кофе тебе сварить?

Марина покачала головой, оглядывая ряды раскладушек вдоль стены. Они здесь дневали и ночевали, по очереди готовили супы из пакетиков, заваривали кофе и чай – вон, целая батарея термосов выстроилась на большом столе, заваленном картами и планами.

– Устала, но кофе не хочу.

– Марина… – голос Григория приобрел бархатный тембр.

Девушка холодно посмотрела на него. Ершов тут же принял академическую позу и нарисовал на лице выражение печоринского утомления жизнью. Марина поморщилась.

– Да, – театрально вздохнул Ершов, ловко вынимая пробку из термоса, – у меня несерьезные повадки. Но намерения самые серьезные! Выходи за меня замуж.

– Ершов, ты мне надоел!

Это длилось уже третий месяц подряд. Как только Марина вернулась из загранкомандировки и ее перевели к Первенцеву, Гриша тут же обрел цель в жизни – затащить Исаеву в постель.

Молодой красавец-офицер, известный повеса, лейтенант Ершов потерпел сокрушительный провал.

Холодность Марины, которую Гриша принимал за защитную мимикрию провинциалки, переведенной в Москву, оказалась чертой жесткого и сильного характера. Отказ девушки Ершов стерпел, хоть и обидно было, но с трудом пережил унижение, когда ему нашептали, скольких американских советников и местных боевиков оставила гнить «Росита» в сельве Венесуэлы, Колумбии и Никарагуа. Сам-то Григорий еще не проливал вражеской крови!

Это было как пощечина, но молча пережитый позор не охладил лейтенантский пыл – Ершов просто сменил тактику. Перестал «подкатывать», начал планомерную осаду. Решил взять красавицу измором.

Он всегда был на подхвате, страховал Марину, оказывался в полной готовности помочь, и выглядело это как истинное товарищество. Вот только ум прелестницы оказался достаточно тренирован, чтобы разглядеть за нарядной вывеской невзрачный фасад.

Гриша покачал в руке термос, из горлышка которого вился парок, и плеснул кофе в жестяную крышку. Отхлебнул, смакуя приятную горечь и привкус кардамона – возвратившись из Йемена, он именно так заваривал «кахву», не признавая ни сливок, ни даже сахара.

– Ершов, – спокойно заговорила Марина, – тебе еще не надоело бегать за моей юбкой?

– Нет, – коротко обронил Григорий и усмехнулся: – Хочешь сказать, что у меня нет шансов?

– Ни малейших.

– Но ведь ты женщина, да еще какая! – вкрадчиво заговорил Ершов. – И тебе нужен мужчина – хотя бы для здоровья!

– Золотые слова! – оценила девушка. – И тут я полностью с тобой согласна – мне действительно бывает нужен мужчина. Но при чем тут ты?

Лицо Григория на мгновение исказилось.

– Вот оно что… – затянул он. – Я не вписываюсь в твой формат! Ага… И кто я тогда, по-твоему?

– А зачем тебе это знать?

– Ну, как же? Ты мне укажешь на мои недостатки, и я тут же начну новую жизнь, исправлюсь!

Марина пожала плечами:

– Изволь. Ты – капризный, избалованный мальчик двадцати семи лет. Тебе все дано, поскольку твой папа занимает высокий пост, но мужчина – это прежде всего сила! Не физическая, как у тебя, а сила духа, сила воли. Ты устроил так, что стал моим напарником, но я никогда, ни разу не полагалась на тебя. Ты не надежен, потому что слаб. Вспомни Бугаёвку!

– Меня тогда ранили! – дернулся Ершов. – Я просто не смог…

– Вот именно! – с прочувствованностью сказала девушка. – А «Хилер» смог! Он спас меня под огнем противника, вытащил и выходил. А ведь «Хилер» совсем молоденький, ему еще и двадцати нет! Но он – настоящий. Мне с ним было спокойно. Ты даже себе не представляешь, до чего женщине хочется хотя бы ненадолго побыть ведомой! В нашей же паре, если бы мы с тобой вдруг сошлись, ведомым будешь ты. А зачем мне такой расклад?

Григорий закаменел лицом. Ему нанесли оскорбление, но не вызывать же эту ведьму на дуэль? Нет, он потребует удовлетворения, обязательно потребует… Всему свое время.

– Ты спала с ним? – выдавил Ершов.

– А твое какое дело? – равнодушно ответила Марина.

Накинув куртку, она направилась к дверям. Гриша проводил ее взглядом.

– Ты куда?

– Служить Советскому Союзу.

Тот же день,

Первомайск, городской парк

Сегодня после третьего урока мы всем классом выехали на природу. Биологичка наша заболела, а Нине Константиновне, преподававшей математику, потребовалось срочно уехать. Ну, не отпускать же детишек по домам? И вот мы все расселись на лавках в кузове школьного «газона» и отправились в пионерлагерь – погулять, поностальгировать об ушедшем детстве, подышать свежим воздухом.

Весь сентябрь природа стойко держалась, но к октябрю сдалась и как-то очень быстро капитулировала перед осенью – отдельные пятна желтизны и красноты запестрели повсюду. Полетела наземь листва, ночами холодало, и по утрам девчонки натягивали кофточки. Дневное солнце пригревало, но стоило ему скрыться за горизонтом, как все остывало, становилось зябко и неуютно.

Я был даже благодарен Циле Наумовне за то, что вытащила нас за город. Побродить пару часов по тропинкам и дорожкам затихшего лагеря, пошуршать желтым опадом, понаблюдать, как листья планируют по косой – это было полезно.

Надо иногда спрыгивать с беличьего колеса буден, оставлять суету, менять ритм жизни. Выпадешь вот так из кругооборота дней, задумаешься – и словно подпитываешься незримой энергией, заряжаешься надеждой и верой.

А потом учитель труда посигналил, мы снова с криками, со смехом полезли в кузовы и вернулись в школу. Вот теперь можно и домой.

Возвращался я пешком и так же неторопливо, словно продолжая топать по аллее лагеря, обсаженной кленами. Краем сознания примечал, что творилось вокруг, но истинной настороженности во мне не было. Наверное, именно поэтому я, уже перейдя мост через Буг, сбился с шага, услыхав за спиною голос Марины: