Победная весна гвардейца - Юрий Корчевский Страница 43

Австрия хоть и была присоединена к Германии, но там таких ожесточённых боёв не было.

Сначала обратила на себя внимание автомашина во дворе фольварка, причём с номерами военными. Стало быть – в доме должен быть офицер на постое. Как минимум немецких военнослужащих двое, офицер и водитель. А ещё не исключены хозяева, которые могут иметь оружие и оказать сопротивление. Стрелять очень нежелательно, могут услышать в соседних фольварках, поднять тревогу. Для начала Илья приказал Хворостинину осмотреть хозпостройки. И не зря. Ефрейтор вышел, ведя за собой подростка, зажав ладонью ему рот. На одежде, слева на груди пришита белая материя с надписью чёрной краской «OST».

– Русский?

Кивок головой.

– Если кричать не будешь, ничего плохого не сделаем.

Снова кивок головой.

– Отпусти, – приказал Илья.

– Как звать?

– Оксана.

А по виду подросток. Волосы короткие и груди не видно.

– В хозяйственных постройках кто-нибудь есть?

– Только две коровы и свиньи.

– А в доме?

– Хозяйка. Сволочь! За каждую провинность била стеком, вроде палки. А два дня назад на машине военные приехали.

– Сколько их?

– Один офицер. Важный такой с моноклем в глазу, с портфелем. А второй – шофёр. Офицер, похоже, родня с хозяйкой, обнимались при встрече. Шофёр им стол накрывал.

– А тебя в дом не пускают?

– Хозяйка не велит. Я была один раз, год назад.

– Расположение комнат знаешь? Где немцы спать могут?

Разговор шёл шёпотом, за сараем. В доме услышать никак не могли. Девушка подробно объяснила, где прихожая, кухня, столовая, комнаты. Разведчики стояли рядом, слушали внимательно. Илья решил водителя и хозяйку убить ножами. Вроде с женщинами воевать нельзя, не по-мужски. Но оставить её в живых, значит, погибнуть самим. По всем жёстким правилам и Оксану, как свидетельницу, убрать надо. Правила написаны кровью. Но убивать эту девочку-подростка рука не поднимется.

– Тебе сколько лет? – спросил Илья.

– Восемнадцать.

Разведчики переглянулись. Выглядела она на четырнадцать.

– Тебя в сарае запрут, сиди тихо.

Хворостинин её снова в сарай отвёл, в замочную скважину вставил щепку. Илья разведчикам цели указал.

– Сержант, на тебе шофёр, он в кухне или столовой спать будет. Я бабой займусь. Хворостинин, на тебе офицер. Очень прошу, аккуратно возьми его, чтобы допросить можно было.

– Лейтенант, сапоги всем снять надо, иначе разбудим всех, – сказал Видюков.

В доме полы деревянные, на носках и каблуках сапог железные набойки, стучать сильно будут. Сапоги сняли, как и портянки. Босиком непривычно, ноги каждый камешек чувствуют.

Ступеньки крыльца каменные, босые ступни замёрзли сразу. Дверь в дом не заперта, открылась без скрипа. В прихожей вытащили ножи, через дверь в гостиную вошли. Налево через арку столовая, немного дальше кухня. Оксана говорила, с неё тоже выход на улицу есть. Каждому разведчику его роль расписана. Видюков неслышно двинулся к столовой. Илья – к спальне хозяйки, Хворостинин – к комнате, где отдыхал офицер. Илья раньше женщин не убивал, но к немке жалости не испытывал. Она Оксану била и унижала, а сейчас тревогу поднять может. В разведке, в поиске или рейде все случайные свидетели должны быть уничтожены без всякой жалости, будь это старик или женщина, иначе задание сорвётся. Илья тихо дверь открыл, видимо, хозяйка спала чутко, отреагировала на движение воздуха, проснулась, голову от подушки подняла, что-то пробормотала.

Илья вперёд шагнул и ударил финкой в грудь. Мгновенно другой рукой рот закрыл и ударил ещё раз. Женщина дёрнулась и затихла. Илья прислушался. Тишина полная. Вышел в гостиную и едва не вскрикнул от неожиданности. Перед ним тёмным привидением Видюков, в руке нож тускло поблёскивает.

– Я своё дело сделал, – прошептал сержант. – Помощь нужна?

– Нет, надо к Хворосту идти.

А чего к нему идти, когда он сам появился. Илья уже в голос спросил:

– Ты как?

– Спеленал. Теперь одеть-обуть надо, чтобы исподним не светил.

У немецких офицеров нижнее бельё шёлковое, белое. Зашли в комнату. У офицера руки верёвкой связаны, во рту кляп. Илья настольную лампу увидел, повернул выключатель. Удивительно, что лампа зажглась. Зелёный абажур давал мягкий, рассеянный свет. На окне плотная занавеска, для светомаскировки.

– Развяжи, пусть оденется.

Илья вытащил из кобуры немца пистолет, сунул его в карман брюк. Пистолет хороший, «Вальтер РР», такой любят штабисты. Запросто можно выменять на что-нибудь полезное, нужное.

Пока немец одевался под бдительными взорами разведчиков, Илья открыл портфель немца. Картонная папка на тесёмках с бумагами. Открыл – стопка документов с грифом «секретно». Годится, похоже, «жирного карася» поймали. Немец оделся, ему снова связали руки, на этот раз спереди, так сподручнее идти, темп сбивать не будет. Немец с удивлением смотрел на босые ноги разведчиков.

– Чего пялишься, немчура? – заметил интерес немца Хворостинин.

Немец не ответил. Языка не знал, да и кляп во рту.

– Во двор выводите! – распорядился Илья.

Сам погасил лампу, вышел последним. Сейчас все мысли об Оксане. Оставить здесь – немцы замучают до смерти за гибель хозяйки. Брать с собой рискованно, не гулять в парк идут. Но дверь открыть надо. Вытащил щепку из замочной петли, а девушка со всхлипами ему на шею бросилась:

– Миленькие, не оставляйте меня здесь! Не оставят теперь меня в живых!

– Опасно. Линию фронта переходить будем.

– Не возьмёте, за вами следом побегу, как собака. Я вам в тягость не буду, не смотрите, что худая.

– Ладно. Делай всё, как мы, и молчи.

– Ой, спасибо, дяденька!

Илья портфель немца с бумагами нёс, за ним немец шёл, по обеим сторонам разведчики, последней девушка. Илья на часы посмотрел. Если без эксцессов обойдётся, вполне успеют до нейтралки добраться и даже перейти.

Да видно, лимит везения исчерпан был. До первой линии немецкой обороны добрались, удачно между ДОТами прошли. Немцы осветительные ракеты пускали, однако от ДОТа до ДОТа далеко, оставался тёмный промежуток. Туда и ползли. Немцу руки развязали, иначе как ему ползти? Но Хворостинин верёвку к ноге немца привязал, а второй конец к своей руке, связка получилась. Илья портфель Видюкову передал, потому что минное поле началось. Илье обе руки нужны, землю перед собой ощупывать. Мины попадались и противопехотные и противотанковые. Медленно, но продвигались, вокруг мин стороной проползали.

ДОТы уже позади, нейтралка началась. И тут немец геройство проявил, паскуда! Резко вскочил, ударил в лицо ногой Хворостинина, потом рукой вырвал кляп изо рта, громко заорал что-то. Илья разобрал только одно слово – «фюрер». Ефрейтор, отойдя от шока, резко дёрнул за верёвку. Поскольку она к ноге немца была привязана, он упал. Специально или случайно, но на противопехотную мину. Взрыв! Всех оглушило. В носу першило от едкого запаха тротила. Уши заложило от удара взрывной волны.