Закон маузера - Валерий Большаков Страница 43

Чехословацкий корпус поднял мятеж. ^[69]

1-я гуситская стрелковая дивизия и 2-я стрелковая дивизия чехословаков, а также их Запасная стрелковая бригада, добровольно входившие в состав Сибирской армии под командованием полковника Пепеляева, восстали в Челябинске.

Пользуясь хорошим к себе отношением как к «братушкам», чехословаки разгромили оружейный арсенал, захватив винтовки и артиллерийскую батарею.

Есть мнение, что вожаки мятежников поддались на уговоры Т. Масарика, одного из создателей ЧСК, а ныне ставшего президентом так называемой Чехословакии.

Т. Масарик призвал «чехословацких легионеров» вернуться на родину, дабы стать её армией.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Масарик — марионетка, проплаченный и управляемый Антантой, прежде всего Францией.

Сам «Тятечек», как прозвали чехи своего президента, именует чехословацкий корпус «автономной армией, но в то же время и частью французской армии».

Вернуться в Европу можно лишь одним путём — по Транссибу до Владивостока, а дальше морем. И чехословаки решились на вооружённый мятеж.

Крупные отряды под командованием поручика С. Чечека, полковника С. Войцеховского, капитанов Р. Гайды и Я. Сыровы, ставших начальниками эшелонов, захватили более 60 железнодорожных составов и несколько бронепоездов в Самаре, Челябинске, Миассе, Екатеринбурге.

С боем, подвергая местных жителей грабежам и насилию, чехословаки двинулись к Кургану, заняли город, объединились и направились к Петропавловску и Омску.

Так называемое Временное Всероссийское правительство, созданное эсерами и эсдеками в Омске, встречало чехословаков как освободителей и карателей, борцов с красными партизанами.

Ян Сыровый, успевший пролезть в генералы, объявил перегон между Новониколаевском и Иркутском операционным участком чехословацкого войска, а вот Антанта признала ЧСК частью своих вооружённых сил.

Таким образом, Великий Сибирский путь оказался под контролем главнокомандующего союзными войсками в Сибири и на Дальнем Востоке французского генерала Мориса Жанена.

Генерал-майор В. Каппель получил приказ Верховного правителя преследовать мятежников.

Чехословаки должны быть разоружены, лишены награбленного имущества и высланы из страны. С насильниками, грабителями, растлителями, большевиками, эсерами и агитаторами приказано поступать по законам военного времени — расстреливать на месте.

РСФСР, Москва.

Ночью Троцкий спал очень плохо. Постоянно ворочался, то так ляжет, то этак, а сон не шёл.

В конце концов Лев Давидович сдался и резко сел, откинув одеяло. Оглянулся на жену — Наталья только колыхнулась сонно.

Наркомвоен натянул мягкие тапочки на войлочной подошве, встал, кряхтя да постанывая, прошлёпал в соседнюю комнату к глыбообразному комоду и запалил лампу.

Тусклый свет пошатнул тени, и гротескный силуэт чёрта лёг на стену, как картинка «волшебного фонаря».

Троцкий улыбнулся самодовольно.

Пусть борзописцы всех мастей соревнуются, сравнивая его то с бесом, то с самим Мефистофелем.

Ему это только на руку, ибо известность, как это ведомо любому политику, начинается после карикатуры в английском «Панче».

Наркомвоен приблизился к зеркалу.

В одном исподнем, он не впечатлял атлетическим сложением.

Малорослый, сухощавый, чернявый, но широкогрудый, с огромным лбом, на который падали густые вьющиеся волосы, чья шапка не имела формы.

Желтоватая кожа лица. Клювообразный нос над жидкими усиками с опущенными книзу концами. Выступающие вперёд губы, реденькая бородёнка — и глаза, горящие, острые, пронизывающие насквозь, чей сильный взгляд переполнен неугасимой злобой и неутолимой жаждой крови.

— Да-а… — прошептал Троцкий самодовольно. — Я такой…

Скоро он продрог, чего и добивался. Налив себе воды из графина, выцедил, морщась, целый стакан, дабы умягчить язву.

Хотя вовсе не боль лишила его сна… А что же?

Какая-то неясная мысль мелькнула и пропала. Расплывчатое воспоминание…

Да о чём же?!

Чувствуя, что подступает раздражение, Лев Давидович приказал себе успокоиться.

Как там писали в русских народных?.. Утро вечера мудренее?

Спать, спать…

Утром он встал на удивление бодрым.

И язва не терзала желудок, ныла только, но к этому Троцкий давно привык.