Крымская война. Соратники - Борис Батыршин Страница 43

– Точно, – подтвердил Змей. Он, как знаток языка вероятного противника, вел предварительный допрос. – Двадцать пять рыл, из них три офицера. Капитан в момент взрыва был на мостике, его первым пришибло.

– Обер-машинист… как это по-рюсски… глафни мьехарик. Эр загт… сказаль – дер дампфер «Шпиттфойер» фюнф канонен хат… пьят канонен иметь.

– Вооруженный пароход «Спитфайр», – привычно перевел Карел. – Пять орудий, сто сорок индикаторных сил. Мы подобрали старшего механика, он все и выложил. Звать Джозеф Чарчер. Говорит, конвоировали турецкий барк с генераль карго для экспедиционных сил в Крыму. Правильно мы угадали: они, хитрозадые, прямо к Евпатории идти побоялись, решили спуститься на юг вдоль побережья. Вот и дохитрились! А пошли бы напрямки – глядишь, и пронесло бы.

– Я так думаю, англичан отпускать неможно, – произнес казак. – Это вам не турка-каботажник, это враг настоящий, густопсовый. Особливо которые офицера́. Таких посадишь в трюм – оне стенку проковыряют, часового пришибут, да и сбегут! Я что предлагаю: оттащим турецкое корыто буксиром к Аккерману, а то у нас на него команды не хватит. А англичан пока подержим в канатном ящике. Мои молодцы их не упустят. Сдадим – и снова в море, османа ловить!

Капитан-лейтенант задумался. В словах Тюрморезова был резон: они уже недосчитались двух десятков человек, отряженных в призовые команды. К тому же никто на «Улиссе», даже дядя Спиро, не имел опыта управления таким большим парусником, а прибегать к помощи турок, даже и приставив к ним надзирателей, Белых не хотел. Рискованно.

– Зря вы их из моря вынули, вот что, – продолжал подъесаул. – Потопли бы – вот и ладно, и нам забот, и им маеты меньше. В неволе – рази ж это жисть?

– Капитан… – негромко сказал Карел. – А может, их… того? Наглов, я имею в виду… Женевских конвенций мы не подписывали, да и нет их тут еще. Чего с ними валандаться? Скажем, что так и было…

– Охренел? – опешил Белых. – Ты что, хочешь, чтоб нас повсюду ославили как палачей и военных преступников? Это тебе не Сирия и не Донбасс, тут по правилам воюют, а не по понятиям!

Два года назад Карел взял отпуск «по семейным обстоятельствам» и семь месяцев провел в одном из добровольческих подразделений на юго-востоке Украины. Да и в Сирии успел отметиться – группа Белых осуществляла там прикрытие саперов, разминировавших Пальмиру.

– А кто узнает-то? – нехорошо сощурился главстаршина. – До берега никто не доплыл, все тут. Скажем – потонули вместе с пароходом.

– Не выйдет, – с сожалением покачал головой Вий. – Нет, я вообще-то не против, а только наши же и раззвонят. Я не про казачков, те кремни, – поправился он, поймав возмущенный взгляд подъесаула. – А вот греки и волонтеры – те точно не удержатся. Нам оно надо?

– Ладно, пока их в канатный ящик, а завтра решим, – вынес вердикт Белых. – Да смотрите, чтоб офицеров отдельно, и обыщите хорошенько всех! А ты, дядя, ставь караулы. Сам сказал, что станишники англичан не упустят, никто тя за язык не тянул.

– Слово дадено – что пуля стреляна, – кивнул казак. – Не боись, Иваныч, все сделаем. От Тюрморезова ишо не одна лярва не уходила!

– А этого стармеха давайте сюда, – скомандовал Белых. – И позовите Фро… то есть Ефросинью Георгиевну. Зря, что ли, ее переводчиком зачислили? Расспросим англичанина по всей форме. А ты вытаскивай ручку и блокнот, – велел он Карелу. – Будешь протокол допроса вести, раз такой умный…

– Может, сразу пассатижи? – осклабился главстаршина. – Чтобы, значит, разговорить?

– А-атставить пререкания! – взревел капитан-лейтенант. – Шагом марш – испа-а-алнять!

II

Из дневника Велесова С. Б.

«4 октября. Я надолго забросил дневник. Ранение, Альма, знакомство с Великим князем, блокада Евпатории, подготовка кораблей, минные дела… В общем, обязуюсь когда-нибудь заполнить пропущенные страницы, а пока – к делам текущим.

Союзники носа не кажут с плацдарма. Я ждал, что дня через два-три после альминской ретирады они предпримут новую попытку. Но вместо этого они принялись возводить полевые реданы, рыть траншеи, оборудовать батареи. Ну и кто кого, спрашивается, будет осаждать?

И ведь не могут не понимать, что ничего путного из этого не получится! Севастополь в течение всей осады имел сухопутную связь с внешним миром, получал, хоть и скупо, продовольствие, огнеприпасы, даже подкрепления. Здесь же – глухой мешок: на море пиратствуют севастопольские фрегаты, на суше плацдарм охвачен казачьими разъездами, а на ближних высотах русские возводят люнеты. Накапливают силы, подвозят стройматериалы, шанцевый инструмент, артиллерию. Над плацдармом сутки напролет висит «Горизонт», то и дело в гости наведывается гидроплан из Качи. Авиаторы не ограничиваются разведкой – то ящик стрелок вывалят на ряды палаток, то забросают зажигалками обозные телеги. Мелочь, комариные укусы – но и они способны довести до бешенства или, наоборот, подавить волю к сопротивлению.

5 октября. А мы-то гадали, почему французы сидят тише воды ниже травы! Ларчик просто открывался: оказывается, они остались без главнокомандующего! Маршал Сент-Арно, страдавший, как и в нашей реальности, раком в последней стадии, скончался.

Мы узнали об этом практически из первоисточника: спецназовцы, отправленные на плацдарм для сбора сведений о моем добром друге Фибихе, приволокли с собой ни много ни мало адъютанта бригадного генерала Лумеля. Все прошло тихо, без стрельбы и поножовщины: в темноте высадились на берег с надувной лодки, преодолели лабиринты из штабелей досок, бочек, тюков, обозных повозок, зарядных ящиков и бог знает еще какого барахла. Редкие караулы, следившие за порядком в лагере, не представляли для матерых диверсантов помехи. У первой же палатки они прихватили одинокого су-лейтенанта. Беднягу затащили под телегу и наскоро допросили. Французик, перепуганный появлением таких страшилищ (спецназовцы были в полном боевом обвесе, в маскирующей раскраске), и не подумал запираться. При нем нашлись письма, написанные генералом жене, отданные адъютанту для отправки на родину. Но не склалось: письма вместо супруги генерала прочитали в штабе князя Меньшикова.

«Маршал Сент-Арно покинул нас! Он был в кризисе, и хотя вчера вечером он выглядел немного бодрее, врач уже не надеялся на улучшение. И вот – ужасный итог! Увы, жестокое обострение недуга совпало с невиданным в карьере маршала фиаско – да еще и в ходе самой грандиозной из его военных кампаний! Что касается меня, того, кто особенно его любил, то переношу это слишком болезненно…»

Письмо написано на следующий день после Альмы – выходит, за целую неделю не нашлось подходящей оказии! Да, связь с внешним миром у союзников хромает…

В нашей реальности (кажется, я злоупотребляю этим оборотом!) Сент-Арно скончался по пути в Варну, на борту судна. Здесь корвет ушел без маршала, зато увез Фибиха с его приятелем-репортером и обломками летающей лодки.

Что ж, известие неприятное. После морского сражения севастопольцам было не до блокады – они были заняты буксировкой трофеев, снимали с мелей побитые корабли, приводили в порядок уцелевшие. Два дня спустя дверка захлопнулась, но поздно – птичка упорхнула.