Глиняный колосс - Станислав Смакотин Страница 43

Чем ближе подъезжаем к окраине, тем сильней жар от пламени. Которого, как такового, и нет уже почти — лишь тлеющие, мерцающие угли. Конь подо мной испуганно шарахается, и придать ему нужный вектор тяги помогают несколько усиленных шенкелей:

— Давай же, давай, родной!.. — почти умоляю я. — Скачи уже, не тормози!

Смирившись, тот перестает сопротивляться, лишь воротя морду в сторону от раскаленного воздуха.

Преодолеть расстояние длиной в сотню метров по распаханным огородам — дело пары минут, и все идет благополучно почти до противоположного края села. Перемахнув с наскока очередную оградку и порадовавшись, сколь все-таки крут, я вижу уже уходящую в темноту дорожную колею. Еще чуть-чуть, еще немного…

Первый выстрел я ощущаю скорей интуитивно — что-то свистит в воздухе почти у самого уха.

— Ваше благородие, ходу!..

Нет времени выяснять, кто и откуда! Изо всех сил сжимаю ногами влажные бока:

— Выноси!..

Закусив удила, животное рвет вперед со всей мочи. Еще оградка, еще прыжок…

Дикое ржание. Краем глаза я скорей дорисовываю, чем вижу, как скачущий справа Илья кувырком летит через голову резко осевшей передними ногами животины…

— Тпр-ру-у-у… — Прыжок, и я уже на земле, на четвереньках. Глазеть по сторонам нет времени, и неуклюже, как могу, я доползаю до дергающегося животного.

Спрашивать человека, целящегося из винтовки, о том, жив ли он, — нет смысла, и потому я просто падаю рядом, прикрываясь телом коняги. Вытягивая руку с револьвером в ту же сторону:

— Оттуда?

— Сзади!

Разглядеть хоть что-то в указанном направлении невозможно — темно. Зато мы — как на ладони!

Несколько пуль толчками почти одновременно входят в дрожащую лошадь, и та тут же затихает. Что-то мокрое фонтаном бьет в лицо, заливая глаза.

Выстрел у самого уха. Резкий щелчок затвора, и сразу еще один хлопок.

— Видишь кого-нибудь?!. — ору я во всю глотку. Кричу от страха, от близости неминуемой смерти… И просто оттого что хочется! Устал шептать, хоть проораться напоследок!

— У первого дома! Казаки… — после очередного выстрела кричит тот в ответ. — Сбил одного!..

Ну, вот и приехали. Если от местных еще как-то можно было отбрехаться, растворившись в темноте, то от этих… В памяти всплывает картина полуторачасовой давности: огромная надвигающаяся масса, грозящая растоптать, смести с лица земли малейшее сопротивление. И сейчас ничто не остановит занесенную над головой шашку!

А вот и они. Несколько теней на лошадях четко обрисовываются на фоне пожара, быстро приближаясь. Интересно, убьют сразу или помучают? Есть масса способов, слыхал…

Риска прицела немилосердно пляшет в руке. Вместе с рукой… Пляшет все вокруг — пожар, угли, темнота вокруг и тени, на которых никак не могу остановиться… Ну?

Надавить на курок… Выстрел! Справа от меня тут же раздается еще один, и одна из теней становится короче вдвое. Илья попал!

Раз… Два… Три… Четыре!.. Почти не целясь, лишь удерживая руку в одном направлении, я раз за разом нажимаю на спусковой крючок. С каждым движением пальца чувствуя отдачу в кисти от выхода пули.

— Попали! Эх, перемать… — Илья перекатывается на бок, отчаянно матерясь и шаря по трупу лошади.

Одна из теней исчезает, будто оседая. Я попал?

Щелчок. Неслышимый, но хорошо ощущаемый. Еще один… Палец все жмет и жмет на тугую пружину… Осечка? Патроны…

Обтянутые кожей лошадиные ребра. Блестящие ребра… Красноватые блики догорающей деревни отражаются в них, будто это сюрреалистическая заставка какого-нибудь фильма. А что, неплохо бы… Ужастик какой или фильм-катастрофа. Первые кадры вполне подходят: окровавленный лошадиный бок, в нем отблески пожара! Будь я режиссером — непременно взял бы идею на вооружение! Как первые кадры — вполне сойдет. Жаль только, что для меня они — последние… И перезарядить револьвер я все равно не успеваю… А с раскроенной надвое головой вернуть меня обратно не дано никаким высшим силам… Се ля ви! Вернут в прошлое? Или то был обыкновенный сон?

Беспомощно опустив руку, я словно со стороны наблюдаю, как приближается моя смерть. Теперь это уже не тени — хорошо видны пригнувшиеся всадники в русской форме, с поблескивающими красноватым вытянутыми блестяшками в руках. Полсотни метров — несколько секунд моей жизни. Как же иногда хочется, чтобы секунды тянулись дольше!

Илья рядом, с перекошенным от матов лицом, добравшийся наконец до патронов. Но неловким движением — просыпал, и они раскатились. Не собрать… Один-единственный так и остается лежать на лошадином боку — рука сама тянется к нему, чтобы подать. Мокрый… Держи!..

Неожиданно что-то резко меняется. Поначалу я даже не соображаю, в чем дело, удивленно вытянув шею. Плевать — все равно помру не от пули!

Многократный, усиливающийся свист с нарастающим гиканьем. Будто целый полк Соловьев-разбойников, устав наблюдать за происходящим, решил наконец принять в нем участие. Что такое?

Один выстрел… Еще два или три… Целый ружейный залп! Стрельба, как на поле боя! Но кто? Откуда?

Расстояние, отделяющее нас от казаков, уже не сокращается так стремительно… Оно вообще не сокращается! Те остановились?

— На-а-аши!.. — Загнав наконец единственный окровавленный патрон в винтовку, Илья зачем-то перекатывается на спину, направляя оружие вверх.

Наплевав на все, я с трудом подымаюсь в полный рост, запустив руку в подсумок. Теперь можно — большая группа всадников с поднятыми ружьями больше не палит поверх голов — окружив плотным кольцом неполный взвод Ульянова, что-то громко кричат. Как же иногда здорово слышать пусть и угрожающую, но русскую народную брань, ей-богу! Особливо в такие минуты… Звучит как откровение… Нашарив несколько патронов, откидываю барабан, сосредоточившись исключительно на процессе.

Один, второй… Металлические цилиндрики ныряют в отверстия, как в масло. Конников все прибывает, от основной массы отделяется несколько силуэтов, скачут сюда.

Третий, четвертый… Илья наконец встает рядом, вытирая лицо. «Мосинку» сжимает в руках так, что, даже не глядя на него, я чувствую, насколько крепко! Молодчага! Топот копыт нарастает, приближаясь, но я занимаюсь делом: пятый, шестой…

— Господин поручик Смирнов? — Один из всадников останавливается возле, обдав комьями земли.

Седьмой… Щелчок вставленного барабана. Не спеша, без усилий опускаю пистолет в кобуру, не забыв аккуратно застегнуть пуговицу.

Неподалеку, в полусотне шагов, громкие крики и возня. Подняв голову, сощурившись, я молча наблюдаю, как одного за другим нескольких верховых буквально стаскивают с лошадей на землю. Кого-то особо упирающегося заставляют упасть мордой в траву ощутимой зуботычиной…

— Он самый… Я!.. — наконец реагирую на происходящее.