Карпатская тайна - Дэвид Линн Гоулмон Страница 43

Центурион Марк Палитерн Тапио возглавлял экспедицию, отправленную в не нанесенную на карты дикую местность Дакии, чтобы наказать людей этого региона за то, что они поддерживали проконсула Гнея Помпея вместо его бывшего друга и брата Гая Юлия Цезаря во время четырехлетней гражданской войны, потрясшей Рим и его легионы. Пока за два месяца разведывательной кампании на их пути не встретилось ни одной деревни и даже ни одного человека, который когда-либо слышал о Юлии Цезаре или хотя бы о Римской империи, которая захватила их страну. Центурион пришел к выводу, что население Карпатского региона не имело никакого отношения к опрометчивому союзу с Гнеем Помпеем. Карательная кампания была организована по приказу законного наследника богатства и власти Цезаря, Октавиана, теперь известного как Август Цезарь, правителя Римской империи и самого могущественного человека в мире.

Они уже успели сжечь больше пятидесяти небольших деревень на своем пути к северу от Дуная. Все так и шло, пока римляне не попали в горный регион, известный местным, как перевал Патинаш. Эта местность была расположена высоко в Карпатских горах, и раньше считалось, что она находится под властью Буребисты, дакийского царя, но, попав туда, они обнаружили, что Карпатский перевал Патинаш неподвластен ни одному правителю. Здешние крестьяне не почитали никого и ничего, кроме земли, неба и животных, обитавших на суровом горном хребте. Именно в этом месте они впервые услышали предсмертные крики римских караульных посреди ночи. Вне зависимости от высоты частокола, увенчанного остро заточенными копьями или стрелами, ширины рва и растянутой колючей проволоки, призванных обеспечить безопасность лагеря ночью, защититься от кошмара, обрушивающегося на людей и разрывающего их на куски, не получалось.

Центурион Тапио посмотрел на список людей, которых он потерял. Число участников экспедиции снизилось с восьмидесяти восьми до сорока девяти. Опытный римский военачальник знал, что пришло время бежать из этих гор.

Центурион посмотрел на примипила ^[5] и помощника командующего, Юлия Антипу Крицио. Этот мужчина был покрыт шрамами, полученными в сражениях, которые он вел сначала во имя Юлия Цезаря, а теперь – во имя Августа. Высокий воин стоял по стойке смирно при слабом свете жирового светильника, вокруг которого скакали резкие тени.

– Кампания заканчивается завтра. Частокол сожжем на рассвете. Я хочу, чтобы огонь был таким ярким, чтобы каждый мужчина, женщина и ребенок узнал, что мы уходим их этого проклятого места, – распорядился Марк Палитерн Тапио. – Пускай оставят его себе и заберут его с собой в ад.

Примипил посмотрел на своего командующего. Вместо того чтобы послать хотя бы еще за одной когортой или кавалерией, этот отряд Пятого легиона трусливо подожмет хвост и сбежит обратно на юг, побежденный, покрытый стыдом и бесчестьем, потерявший уважение остальных воинов Пятого легиона.

– На нас нападают три или четыре человека. Если проявим терпение, то сможем заманить их в ловушку в ближайшие ночи. Нам не стоит отступать из-за этого. Мы опозорим гордое знамя Пятого легиона, – сказал Крицио, надеясь что мысль о позоре, который падет на знамя с золотым орлом, заставит командующего передумать.

– Тогда закрой этого чертового орла мешком, когда будем отступать, примипил. Меня не волнует честь орла. Я хочу увести остатки своих людей из этих гор. Мы не найдем тут никакой чести и славы.

– Мы сбежим от крестьян? Римских легионеров прогонят обычные люди, которые с фантазией подходят к своим нападениям. Мы не сможем загладить это, центурион, и я прошу, чтобы ты внес мои возражения против твоего решения в свой рапорт. Мы должны остаться и выполнить приказы, отданные нам Сенатом, народом Рима и Августом Цезарем.

– Я не сделаю этого, дружище, но я позволю тебе вести арьергардные бои, пока мы будем уходить с этого перевала. Так ты сможешь попытаться уничтожить зло, которое свалилось на нас в тот день, как мы вошли в эти горы.

– Я учту приказ, и если мне удастся прекратить эти ночные атаки, могу я ожидать, что приказы изменятся?

Центурион улыбнулся впервые за несколько дней.

– Если ты уничтожишь зло, с которым мы столкнулись, то этой экспедицией будешь командовать ты, а не я. Тогда ты покажешь императору Августу, на что способен.

Примипил улыбнулся в ответ.

– Сколько людей я могу взять в арьергард?

– Возьми с собой четверых берсеркеров ^[6]. Посмотрим, боятся ли жители этой отсталой страны своих легенд так же, как мы. Дунайские берсеркеры, возможно, лучше подготовлены к борьбе с тем, что бродит по ночам в этом дьявольском месте.

– Тогда их и возьму. – Антипа Крицио накинул свой красный плащ, чтобы укрыться от дождя, и перед уходом повернулся к старому другу. – Ты же знаешь, что это всего лишь легенда, в которую верят только дураки. Животные, которые ходят прямо, как люди? – Он засмеялся, несмотря на то что эти слова вызывали чувство горечи в нем самом. – Думаю, что мы найдем там пятерых или шестерых солдат, которые догадались, что пугает могучую Римскую империю – неизвестность. Я вернусь к рассвету. Не уводи остатки когорты слишком далеко вниз по горе, я принесу тебе головы наших таинственных врагов.

Марк Палитерн только кивнул и отвернулся, бросив последний взгляд на дождь.

– Я подожду рассвета, а затем двинусь в путь вместе с остатками моих людей. – Он снова посмотрел своему другу в глаза. – Будь осторожен в ночи, примипил Антипа Крицио, потому что в ней скрывается тихий и быстрый убийца наших людей. А теперь оставь меня скорбеть о погибших воинах.

Глядя, как его старый боевой товарищ уходит, Тапио понял, что больше никогда его не увидит. Глубоко вздохнув, он позвал своего адъютанта.

– Господин, – произнес тот, ударив себя правым кулаком в грудь.

– Нужно снести лагерь меньше, чем за час. Мы выдвигаемся до восхода луны, с полным оснащением, без палаток и посуды.

– Слушаюсь! – воскликнул адъютант и поспешно вышел.

Центурион Тапио остался слушать все сильнее барабанящий дождь.

Когда он подошел к пологу палатки, один из множества волков, водившихся в этих горах, издал вой, от которого у Марка Палитерна мурашки побежали по коже.

«Остерегайтесь ночного зверя и бойтесь его, ведь он знает, чего вы боитесь». Тапио тряхнул головой, вспомнив местную поговорку, которую он услышал еще до того, как его отправили к северу от реки Дунай, и опустил полог палатки до земли. Пока он думал об этой поговорке, низкий вой снова пронзил ночное небо.

На этот раз он донесся с горы высоко над ними. Темнейшая из ночей приближалась к римлянам.

* * *

Рожки и барабаны зазвучали через час после того, как примипил и четверо берсеркеров заняли свои места в засаде. Крицио вглядывался в темноту ночи, пытаясь увидеть спрятавшихся дакийцев. Они были известны своим бесстрашием и непреклонностью в бою. Один человек должен был встать перед врагами и ждать, пока они нападут, а трое других берсеркеров в это время атаковали бы из засады. Пока Антипа не мог разглядеть никакого движения. Продолжая наблюдать, он заметил, что дождь наконец начал немного утихать.