Флагман в изгнании - Дэвид Марк Вебер Страница 43

Уолтер Брентуорт оказался надежен, как она и ожидала. Один раз он ошибся, видя только то, что ему хотелось видеть, но он принял урок близко к сердцу. В отличие от Трейлмана, он чувствовал себя с женщинами-офицерами вполне комфортно, и не только с Хонор, и уделял большое внимание деталям. То, что он не сумел в тренажере удержать рядом Двенадцатый дивизион, перед тем как Янаков устроил свой сюрприз, могло означать, что он не учитывал склонность Трейлмана атаковать, но с тех пор он исправился. Если у него и был недостаток, то, пожалуй… излишнее внимание к деталям. Хонор подозревала, что этим отчасти объясняется ход учений на тренажере. Брентуорт слишком увлекся маловажными обязанностями, которые следовало перепоручить начальнику оперотдела и флагманскому капитану. У него не хватило времени подумать, почему Янаков выбрал такой неудобный подход.

Если он научится правильно делегировать обязанности, то из хорошего адмирала превратится в выдающегося, решила Хонор. Уже сейчас она была вполне довольна его работой в качестве старшего командующего дивизионом. И его реакцию на критику она угадала правильно. Он осознал свои ошибки и не злился ни на Янакова, создавшего ему неожиданные проблемы, ни на Хонор, отключившую ему связь, чтобы посмотреть на поведение Трейлмана. Больше того, в следующем упражнении на тренажерах он учел полученный урок, и с каждым днем его уверенность все росла.

Но как ни довольна она была работой Брентуорта, Хонор не могла удержаться от улыбки, думая о контр-адмирале Янакове. Иуда Янаков будто нарочно был полной противоположностью Трейлману как по внешности, так и по характеру. Самый молодой из ее командующих дивизионами, невысокий, худощавый, с густыми каштановыми волосами и серыми глазами. Из Янакова ключом била энергия, которой не хватало более высокому и плотному Трейлману. Агрессии у молодого человека хватало, но ее уравновешивал холодный расчет карточного игрока. Он приходился племянником Бернарду Янакову, предшественнику Уэсли Мэтьюса на посту гранд-адмирала, а значит, кузеном Протектору Бенджамину, и проблем, связанных с адмиралом-женщиной, у него не возникало вовсе.

Хонор презирала офицеров, заводивших любимчиков, и очень старалась не выделять Янакова – во избежание, – но его инстинктам она доверяла больше, чем Трейлману или даже Брентуорту. Как он и показал в тренажере, иногда его воображение перехлестывало через край, но он уже начинал выравниваться, не теряя при этом инициативы. Единственная сложность с Янаковым заключалась в том, что он катастрофически не уживался с Альфредо Ю.

Хонор вздохнула и снова потерла кончик носа, глядя на пустой экран. У всех ее грейсонских офицеров были причины косо смотреть на человека, который практически уничтожил их флот перед вступлением в Альянс, но Уолтер и Трейлман с эмоциями справились. А Янаков пока нет, хотя он тщательно следил, чтобы это не отражалось на работе. Хонор виновато думала, что его мотивы примерно совпадают с ее собственными. Она винила Ю в смерти адмирала Курвуазье, а Янаков – в гибели родного дяди, так что неудивительно. Чем дальше, тем острее жалела Хонор, что они с предыдущим гранд-адмиралом так и не успели преодолеть барьер культурных различий. Все, что она о нем слышала, только подчеркивало: Бернард Янаков был замечательным человеком.

Но каким бы выдающимся офицером и человеком ни был гранд-адмирал Янаков, его смерть вбила клин между его племянником и Альфредо Ю, и Хонор столкнулась с нешуточной проблемой. Поначалу она даже удивилась, разобравшись в своих чувствах, но ошибки не было. Она по-прежнему не доверяла Ю и отчасти презирала себя за это. Пора с этим кончать, в очередной раз напомнила себе Хонор. Постепенно ее отношение к капитану менялось, но шел этот процесс слишком долго, и виновата была только она сама.

Признав это, она нахмурилась. Альфредо Ю – один из самых компетентных офицеров, которых она только встречала. Его реакция на засаду Янакова не была случайным озарением – для него характерно именно такое спокойное восприятие проблем в сочетании с быстрым поиском оптимального решения. С профессиональной точки зрения Хонор ставила его очень высоко. Хуже того, древесный кот постоянно передавал ей эмоции, скрывавшиеся за бесстрастным выражением лица капитана Ю. Хонор знала, что он искренне сожалеет о том, что его заставили делать во время операции «Иерихон», и вынуждена была согласиться с Мерседес по поводу его роли в судьбе экипажа «Мадригала». И, поскольку она все это знала, то не могла себя простить за неспособность простить его.

Хонор вздохнула, и взгляд ее смягчился, упав на Нимица. Кот дремал на своем насесте, но она знала, как он отреагировал бы, если бы не спал. У Нимица никаких проблем с Альфредо Ю не было, и он не понимал, с какой стати его человек так переживает. Наверняка он опять пожурил бы ее за напрасные терзания – и без толку. Ю был выдающимся офицером, любой адмирал мог только мечтать о таком флагманском капитане. Наверняка он куда лучше ее справлялся бы и с обязанностями адмирала. Больше того, он был хорошим, порядочным человеком и заслуживал от нее лучшего отношения, а она ничего не могла с собой сделать. Пока не могла. Хонор злилась на себя за эту злопамятность.

Она снова вздохнула, потом встала, взяла Нимица на руки и понесла его в спальню. По дороге он сонно потянулся, приоткрыл глаза и погладил ее по щеке своей передней лапой. Хонор почувствовала его сонное удовлетворение – наконец-то она ложится! – улыбнулась и потрепала его уши. Сегодня она очень устала, вряд ли ей будет что-то сниться. Завтра у эскадры – и ее адмирала – длинный день. Пора спать, и она, зевая, выключила свет.

* * *

В уютной библиотеке, стены которой были уставлены полками с бесконечными рядами старинных книг, сидели трое. Вино в их бокалах отливало красным. Хозяин дома поставил графин на буфет. За окнами библиотеки безлунное небо усеяли звезды и сверкающие огоньки орбитальных ферм Грейсона. Дворец Бёрдетт был погружен в тишину. Обстановка была мирная и спокойная, но вот в глазах лорда Бёрдетта, когда он повернулся от буфета, покоя не было и в помине.

– Итак, их решение окончательное? – спросил один из гостей, и Бёрдетт поморщился.

– Да, – пробурчал он. – Ризница окончательно покорилась этому слизняку-вундеркинду, ставшему Протектором, и готова вести Церковь и всех нас вместе с ней к проклятию.

Гость поерзал в кресле. Холодные глаза Бёрдетта вопросительно взглянули на него, и он раздраженно пожал плечами.

– Я согласен, что Ризница не проявила мудрости, которой Божьи дети вправе от нее ждать, Уильям, но Бенджамин Мэйхью все-таки Протектор.

– Да неужели? – Бёрдетт поджал губы, глядя на Джона Макензи.

– Вот именно, – не уступил тот.

Поместье Макензи было почти таким же старым, как и поместье Бёрдетта, и его, в отличие от Бёрдетта, передавали по прямой линии наследования со дня основания.

– Что бы ты ни думал о Протекторе Бенджамине, его семья хорошо послужила Грейсону. Мне не нравится, когда кто бы то ни было называет его слизняком.

Взгляд карих глаз Макензи не уступал твердостью взгляду Бёрдетта, и в воздухе повисло напряжение. В конце концов второй гость Бёрдетта откашлялся: