Карантин - Скотт Сиглер Страница 43

Мюррей на секунду задумался.

— Ну, хорошо, — проговорил он. — Вы получите доступ.

— А как насчет разведки сигналов? — спросил Кларенс. — Огден считает, что здесь может быть вовлечен внеземной спутник. Есть какая-нибудь информация?

Мюррей покачал головой.

— Никакой. Агентство национальной безопасности пока не может засечь каких-либо сигналов. НАСА пытается обнаружить необычные объекты на орбите, но пока по нулям.

— Это может быть замаскированный спутник, созданный по технологии «Стелс», или что-то в этом роде, — предположил Кларенс.

— Говорят, что объект может быть создан по совершенно новой технологии, пока нам недоступной, — пояснил Мюррей. — В общем, меня это уже не касается.

— Надо же! — усмехнулась Маргарет. — Враг применяет биотехнологии, которые мы не можем даже постичь, уже не говоря о том, чтобы как-то их скопировать. Выходит, скрыть что-то от НАСА не так уж и трудно. А мы-то думали…

— Возможно, — сказал Мюррей. — Все. Я предоставлю вам доступ, только не звоните Чэну напрямую, хорошо? Тем более, ты ему не очень-то по душе, Марго…

— Даже представить себе не могу, почему, — с издевкой ответила женщина.

Лонгуорт отключил связь.

— Здорово, что у нас будет доступ к информации, — воодушевленно проговорил Эймос. — Но если серьезно, Марго, то в ЦКЗ ведь действительно есть отличное программное обеспечение и один из самых мощных суперкомпьютеров, а заодно и хорошие системные аналитики. Мы по сравнению с ними — просто кучка умных обезьянок. Что у нас есть такого, чего нет у них?

— Все очень просто, — подмигнула Маргарет. — С нами согласился сотрудничать Перри Доуси…

ЮНОСТЬ НАЦИИ

Клетки ребенка делятся не так быстро, как у взрослого человека. В результате детские теломеры претерпевают меньше повреждений, мутаций и укорачиваний. Они более здоровые.

Поэтому, когда шарики-считыватели превратили стволовые клетки Челси в мышечные фабрики, большинство из них производило как раз то, что требовалось: здоровые, модифицированные мышечные волокна.

Они искали друг друга, затем превращались в ползучие ткани и подбирались к нервам.

Тело маленькой девочки изнывало от множества болей, она дергалась и хныкала во сне, и из закрытых глаз текли слезы. Но, как и остальные недавно инфицированные люди, Челси проспала свою боль.

Не испытывая никаких препятствий от недостаточного деления или апоптоза, ползучие ткани превосходно проводили время. Армия медленно двигающихся микроорганизмов следовала за эфферентными нервами от ладоней к локтям и предплечьям, перешла на плечи, а вскоре проникла в позвоночник.

Путь был не из легких. Нервы проходили через мышцы, вены, кости, сухожилия, связки и хрящи. Ползучие ткани с трудом пробивались через эти плотные области, словно путешественники-исследователи, попавшие в непроходимые джунгли. Однако то, что они добрались до позвоночника, означало, что джунгли, наконец, позади и впереди ждет гладкое скоростное шоссе.

Ползуны тысячами вливались в ее позвоночник.

Еще один стремительный прыжок, и они окажутся в головном мозге Челси Джуэлл.

РАЗГОВОР НЕ НА ТРЕЗВУЮ ГОЛОВУ

Дью уже давно так не напивался.

В последний раз это было с его напарником Малколмом. С тем самым, которого большим ножом зарезал Мартин Брубейкер. Один из инфицированных. А теперь он распивает виски вместе с таким же придурком, как Брубейкер.

Но разница в том, что Перри Доуси больше не заражен.

— Вот что я тебе скажу, приятель, — медленно проговорил Дью. — За свою жизнь мне довелось столкнуться с множеством очень крутых ребят. Должен тебе признаться, что ты, наверное, самый сильный из них.

Перри широко улыбнулся, насколько позволяли распухшие губы, и в знак приветствия поднял бутылку. Там оставалась всего пара глотков, не больше.

— Спасибо, господин Филлипс, — сказал Перри, затем отпил, оставив немного виски для Дью.

Агент забрал бутылку и допил.

Улыбка с лица Доуси исчезла, и теперь вид у него был какой-то встревоженный. Дью уже наблюдал подобное выражение лица раньше, много лет назад. Так выглядели лица парней из его взвода. Не всех, правда, и не всегда. Обычно после потери друга, после длительного минометного обстрела или убийства мальчишки, бросавшегося на них с гранатой в руках. Либо после того, как кто-нибудь из них в первый раз всаживал нож в живот человека и одновременно прикрывал ему рот рукой, ожидая, пока тот умрет.

— Выходит, я крутой парень, — сказал Перри и откашлялся. — Вот ведь какая штука! И что же эта крутизна мне дала в жизни? Прости за откровенность, но я ведь неполноценный мужик. Член мне, конечно, пришили обратно, но никто не знает, встанет он когда-нибудь или нет. Вообще, меня предупредили, что, скорее всего, я до конца жизни останусь импотентом. И у меня никогда не будет детей.

— И что с того? У меня тоже никогда не будет сына.

— Не издевайся. У тебя есть дочь, — поправил Перри.

Дью хмуро кивнул.

— Это верно, и я очень люблю ее. Здесь ты попал в точку. Но знаешь что? Она ведь терпеть не может рыбалку. Не хочет даже попробовать! Она видела рыбалку в одной из телепередач и считает ее отвратительным занятием. Поэтому мне так и не удалось порыбачить вместе с собственным ребенком. С внуками это тоже не удастся, потому что детей у нее нет и не предвидится. Поэтому мой род, по сути, заканчивается, как и твой.

— А почему у нее не будет детей?

— Она лесбуха.

— Правда, что ли?

— Правда, — буркнул Дью. — Поэтому о каких детях здесь может идти речь? Разве что о приемных. Но я все равно люблю ее такой, какая она есть. И, кстати, если ты назовешь ее лесбухой, я дам тебе по морде, усек?

— Я так не говорил, господин Филлипс. А вот вы — уже сказали.

— Я?

— Вот именно.

— О, — вздохнул агент. — Ну, ладно. Ты, кстати, прекращай называть меня «господином Филлипсом», черт бы тебя побрал.

— Есть, сэр.

— И это дерьмо — «господин» — я чтобы тоже никогда от тебя больше не слышал. Я зарабатываю себе на жизнь своей работой. Поэтому называй меня просто по имени. Но только не Дьюи. Этого я терпеть не могу!

— Хорошо, Дью, — ответил Перри. Тембр его голоса стал немного глубже, чем обычно. Он снова свесил голову и обхватил ее руками, а густая копна светлых волос закрыла лицо.

Филлипс понял, что только что снова угрожал Перри. Видимо, для человека, который сам себя изрезал ножницами, это оказались не самые желанные слова. Дью сделал глубокий вдох. Ему нужно все-таки иногда думать, прежде чем говорить.

— Знаешь, что мне пришло в голову, приятель? — сказал Дью.