Никогда не играй в пятнашки - Игорь Алгранов Страница 43

Лицам, не имеющим возможности явиться в пункты эвакуации, незамедлительно сообщить об этом начальнику пункта по экстренному каналу связи (нажмите *сюда* и дождитесь ответа оператора). Уклонение от процедуры эвакуации является уголовным преступлением и карается военным трибуналом.

Внимание! Это не учения!

От исполнения данного приказа зависит ваша жизнь и жизнь ваших близких! При проведении эвакуации строго соблюдайте указания ответственных лиц, не паникуйте. Помните: крайне важно покинуть город в составе эвакуационных поездов и автоколонн до наступления тёмного времени суток. Возьмите с собой только самое необходимое — идентификатор личности, теплую одежду и смену белья, небольшой запас продуктов, фонарик, — всё, что поместится в рюкзак или дорожную сумку средних размеров. Следите за своими детьми! В местах скопления большого числа людей держите детей за руку и не отпускайте. При эвакуации приоритет к погрузке отводится инвалидам, матерям с маленькими детьми и пожилым людям. Все лица мужского пола крупного телосложения (рост 180 см, вес 90 кг.) должны быть призваны для прохождения особого освидетельствования. Дополнительная информация может быть получена в пунктах освидетельствования, список *здесь*…»

Ну что это такое? Ни слова о причинах, никаких разъяснений и информации о происходящем. А ещё какое-то загадочное освидетельствование крупных мужчин вроде него. Никитин раздражённо покачал головой и дёрнул плечами. Но, на всякий случай, мысленно сказал он себе, будем осторожными, тем более что в городе могли остаться случайные люди, и вряд ли они будут дружелюбны при встрече. Он посмотрел на жену.

— Можно переночевать, не выходя отсюда, чего мотаться-то? Без машины всё-равно далеко не увезешь всё это добро. — Он повернулся и, задрав голову, посмотрел в сторону этажа товаров для дома. — Вон там, в отделе спальной мебели прекрасно отдохнем. Выбирай самую роскошную кровать, дорогая.

Женщина радостно взвизгнула и побежала прямиком к неподвижному эскалатору. Тележку она потащила следом за собой. Шура улыбнулся, глядя на жену. Потом он снова окинул взором огромное пространство залов оллмарка и снова задумался. Его немного смущало такое обилие места для ночлега. Он вспомнил про старинное здание какого-то то ли музея, то ли института, стоявшее прямо за марком, во дворе, там где была стоянка грузовиков. Это здание, с его толстыми стенами и небольшими окнами показалось ему сначала более надёжным пристанищем. Но Лена и дети, завидев марк с призывно распахнутыми дверьми, с плачем и стонами потащили его внутрь. Конечно, Шура, как мог, забаррикадировал все найденные входы. И всё-таки марк был слишком большой, считай — маленький город, а внизу ещё зиял чёрной дырой огромный портал станции подземки, и это пугало. Чуть-чуть. Пожалуй, стоило проверить, завален он или нет, но идти туда, в темноту, жутко не хотелось.

Шура услышал призывный возглас жены и обернулся. Лена докатила тележку до неподвижной наклонной ленты-дорожки, ведущей наверх, и попыталась затолкать тележку по ней, но у неё никак не получалось — не хватало сил.

— Милый, помоги мне!

Шура, снова улыбнулся, смотря на неё, и бодро направился в её сторону. На ходу он мельком взглянул сквозь огромное стекло витрины на темнеющую центральную площадь Ромова. Хотя это и длилось доли секунды, ему показалось, что он заметил там, за окном, какое-то неясное, очень быстрое движение чего-то (кого-то?) на вид совершенно бесплотного и прозрачного. Шура резко остановился и посмотрел туда ещё раз. Но как он ни всматривался, за окном были только неподвижные густеющие сумерки.

Он ухватил тележку жены и с силой потащил её на этаж выше, часто поглядывая на окна.

— Какой ты сильный, мой славный друг, — шутливо сказала Лена. Шура, смущенный видением, только рассеянно улыбнулся ей. Затащив тележку наверх, он сказал:

— Я пойду в оружейный отдел. Позови детей и устраивайтесь здесь, в спальном, поудобнее.

— А зачем нам оружие? Здесь что, опасно?

— С ним будет спокойнее, дорогая. Мы ведь теперь сами по себе.

— Хорошо, милый, — Лена повернулась к холлу и громко крикнула: — Витя! Оля! Давайте-ка, быстро идите сюда! Пора ужинать и спать.

— Сейчас, мам! Идём! — раздались едва слышимые детские голоса из далёкого отдела игрушек.

Найдя отдел с оружием, Шура обнаружил, что здесь, как, впрочем, и во многих других секциях марка, кто-то уже успел покопаться и взять самое лучшее. Но кое-что всё же ещё осталось. Шура прошёлся мимо разорённых витрин, высматривая что-нибудь подходящее. Не слишком искушённый, Никитин всё же не считал себя последним профаном, будучи воспитан на лучших интерактивных боевиках последних лет. Вспоминая, как лихо управлялись с оружием герои фильмов, сколько раз он помогал им расправляться со злодеями в вариациях сюжета, Шура решил, что ничем не хуже их. Из множества ножей, ружей, пистолетов и россыпи боеприпасов он выбрал себе большой «Настоящий десантный клинок» производства фирмы «Спецназ», в чехле с ремнями для крепления на бедро, помповое ружьё «Мичиган-16» с режимами ручной и автоматической стрельбы и перезарядки, электронным спуском, магазином на двадцать шесть патронов и безумным ценником на бирке. В довершение картины Шура взял с полки пояс с патронташем и набил сумку патронами с маркировкой «шок. крупн.». Так будет надёжнее, — подумал он.

Шура развесил всё это добро на себе и почувствовал себя гораздо увереннее. С вызовом посмотрев в чёрный проём окна, он с немалой решимостью в голосе сказал темноте:

— Мы ещё посмотрим, кто к…

И нервно сглотнул. Сквозь толстое стекло бескрайнего окна второго этажа на него смотрели два нечеловеческих глаза, завораживающе мерцающих багровым в красноватом свете аварийного освещения марка. Практически невидимое вытянутое тело рептилии (существо явно походило на странную большую ящерицу) переливалось в том же свете слабыми радужными блестками. Прилепившись прозрачными пятипалыми лапами к стеклу, этот огромный геккон неподвижно висел и внимательно, словно оценивающе, разглядывал Шуру.

Мужчина захотел вскрикнуть, но в горле от страха мгновенно пересохло, и получился только сдавленный хрип. Вспомнив про оружие, Шура с усилием отвел взгляд от окна и непослушными пальцами попытался зарядить ружьё, но несколько бесконечно долгих секунд не мог сообразить, как открыть магазин. Когда, наконец, у него получилось запихнуть туда три патрона, он передёрнул цевьё и резко направил ствол на окно. Но там снова была одна пустая ночная чернота.

И тут со стороны отдела игрушек раздался пронзительный детский крик. Кричали дети, одновременно и невообразимо громко. Никитин с воем ужаса кинулся на звуки, и пока он бежал, сознание, с ощущением беззвучно лопающихся сосудов в мозгу, как при инсульте, продавила пудовая мысль — случилось непоправимое, самое страшное, чудовищное, невмещаемое…

— Витя! Оленька!! Лена, скорее ко мне! Боже, пожалуйста…

Внезапно крики смолкли, разом, словно захлебнувшись в каком-то вязком и густом киселе. Отдел игрушек был недалеко, и Шура, почти не касаясь пола, влетел туда и увидел страшную картину. Дети, его дети лежали на полу в лужах мерзкого розового месива, да, да, того самого удушающего киселя, что прервал их крики! Глаза их были выпучены, тела скручены в страшных судорогах. Они умирали. Его дети — радость и смысл его жизни. Никитин с разбега упал на колени и склонился над дочкой. Он попытался дотронуться до неё, но тут же с воплем отдернул руку — слизь била парализующим током. Рука занемела и очень сильно заболела. Эта боль отчасти привела его в чувство.