Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса - Брайан Д'Амато Страница 43

Мы посидели минуту. Марена нервничала. На сайте Си-эн-эн сообщалось: в Винтер-парке и Аламонте-Спрингс подожжены сотни автомашин и в одном только округе Орандж зафиксировано более десятка бесконтрольных пожаров. На экране всплыла карта Бель-Глейда — местечка на южном берегу Окичоби, и я прочел, что отряды скинхедов совершили налет на иммигрантский городок на колесах. Они решили, что там расположен штаб Ла Раза, [224]партии, приверженцев которой они, как я понял, считали поджигателями. Было убито восемнадцать человек. Флоридская белая шваль, подумал я. Великие гоблины [225]снова на конях. Черт! Компьютер показал фотографию, сделанную с вертолета: шесть трупов на асфальте.

— Я боюсь покойников, — прошептал Макс.

— Тогда тебе лучше не смотреть, — сказала Марена.

Она кликнула по иконке, и на мониторе появился Губка Боб. [226]

— Что случилось — почему они не ставят значки ограничения по возрасту для трансляции? — спросила она меня вполголоса.

Я ответил, что, вероятно, они забыли слово «ограничения».

— Нас что — ликвидируют? — поинтересовался Макс.

— Что за глупости, — пожала плечами Марена. — Все проблемы от нас теперь далеко-далеко. Давай-ка лучше посмотрим вот это.

— Эй, гляди-ка, это же Ковмар, [227]— веселился Губка Боб.

Мы засели плотно. Я попытался дозвониться в районный центр Индианатауна. Безрезультатно. Я полез в «Том-Том-клуб». Кто-то по имени Старый Злой Бывший Зеленый Берет говорил, что никакого исламского заговора за этой атакой нет, скорее, тут действовала группа коренных американцев «Белый бизон». Аргументация его была не очень ясна. Буржуазофоб обвинял хокингеров — бог знает кто это такие. Постер под ником Глэдхитехер уверял: враги человечества — «Нация ислама». [228]Губка Боб победил кальмара в конкурсе танцев. Наконец Марена не выдержала.

— Пойду посмотрю, — сказала она.

— Я разузнаю, — воспротивился я и начал вылезать из машины.

— Нет, я сама хочу разобраться.

Она порылась в своей сумочке, вытащила оттуда большую видеоброшь с логотипом группы Уоррена в виде колец Борромео, [229]включила ее и прикрепила к лацкану.

— Я тоже хочу выйти, — попросил Макс.

— Нет, ребята, вы уж посидите тут минутку, — приказала она. — Надо понять, что там происходит.

— Нет, серьезно, — возразил я, — я могу…

— Я знаю, что делаю. Со мной ничего не случится. Как, вы говорили, называется эта армейская база?

— Ближайшая? — переспросил я. — Хоумстедская.

— Верно, — сказала она. — Так, в машину никого не впускать, кто бы что ни говорил и какая бы форма на нем ни была. Я подключила свой телефон, и линия будет открыта — вы сможете видеть все на экране. Вернусь минуты через две.

Мы с Максом переглянулись и сказали «о’кей».

Двигатель она не выключила, распахнула дверь и вышла в проход между машиной и левым дорожным ограждением. В машину ворвался поток влажного душного воздуха. Я перебрался на сиденье водителя. Оно было для меня тесным и слишком высоким, но я не осмелился трогать установки. Макс уселся рядом и уставился на экран. Я тоже не сводил глаз с экрана. Я чувствовал себя так, будто меня кастрировали. И уже не в первый раз. Машины, стоящие впереди, а за ними и все остальные словно начали выдыхаться, и гудки стали смолкать. На подергивающейся картинке с камеры колыхалась небольшая толпа сутулых человеческих спин.

— Прошу прощения. Особо важное лицо. — Ушной микрофон Марены передал властную нотку в ее голосе.

Как ни странно, плотные ряды спин раздвинулись, пропуская ее. Кто-то заворчал, но побоялся открыто оспаривать ее права. Кретины.

Мое внимание привлекла маленькая девочка с болтающимися косичками и большой бусинкой, висящей на переносице, но тут послышался гнусавый женский голос:

— Что, пописать захотелось? Натаниэль, — тянула она, — если хочешь пи-пи, то сейчас самое время.

— Прошу прощения, особо важное лицо, — повторяла Марена. — Извините, благодарю, пропустите особо важное лицо.

Она выбралась на узкое пространство дороги между толпой и стеной дорожных ограждений в оранжево-серебряную полоску. Офицер военной полиции в прозрачном пузыре-шлеме дефилировал туда-сюда, помахивая красным световым мечом, оставлявшим в воздухе надпись «Опасно». С точки, находившейся на груди Марены, было видно, что длинный съезд, ведущий во Флорида-Сити, наглухо заблокирован. Но за баррикадой широкая пустая полоса ровного асфальта катилась дальше на юг в направлении Кубы.

Марена подошла к полицейскому и встала почти у него на пути.

— Здравствуйте, офицер, — сказала она в его шлем. — Вы не могли бы объяснить, как нам разрешить эту ситуацию?

— Да, мадам. Возвращайтесь в вашу машину и ждите очереди, когда вас пропустят в обратном направлении. — В его голосе слышался металл.

Возможно, они специально так настраивали громкоговорители, чтобы те звучали более угрожающе.

— Национальная гвардия распорядилась, чтобы мы двигались на юг дальше этого пункта, — солгала она.

— Извините, мадам, но…

— Мы могли бы поехать обратно на север, но нам не хотелось бы нарушать федеральные указания…

— Оба направления зарезервированы для специального автотранспорта. К тому же нет никаких оснований для того, чтобы пытаться двигаться дальше. Все вы должны отправиться домой или по месту службы. — Он развернулся.

— Постойте, офицер Фуэнтес, — сказала Марена, становясь перед ним и называя его по фамилии на бедже. — У вас наверняка есть дети. Вы знаете, что происходит? Медные шлемы из Хоумстеда направили вас сюда, чтобы без помех вывезти собственные семейства. А вас они оставляют здесь, чтобы вы приняли весь удар на себя. Вас тут убьют, а ваши хозяева будут сидеть на бережке, попивая текилу. Вы понимаете, что я говорю? Так вот, я думаю, мы должны передвинуть несколько из этих загородок и, по крайней мере, пропустить эти машины на север. Что скажете?

— A-четыре, как меня слышишь? — сказал он в микрофон на своем шлеме. — Педро, это Боб, Пятая зона. Привет. У меня тут проблемы.