Модератор реальности - Игорь Абакумов Страница 43

– Извините…

Санитарка опустила откуда-то появившуюся у нее в руках книгу и настороженно посмотрела на Иру.

– А когда доктор придет?..

Валя пожала плечами:

– Да не беспокойся, придет. Другие дела закончит и обязательно придет. – Она снова уткнулась в книгу.

Ирина чуть покусала губу и решилась на следующий вопрос:

– Извините, а можно я встану? Похожу?

– Да вставай, – буркнула Валя, не отрываясь на этот раз от чтения. – Походи. Только по палате.

Ирина встала на чуть затекшие ноги и нащупала на полу разношенные тапочки. Дождалась, пока прекратится покалывание в икрах, и сделала два маленьких неверных шажка.

– И лучше не буянь. Если хочешь перебраться отсюда в нормальную палату.

– Хорошо. – Ира посмотрела на открытое окно, заделанное снаружи нечастой решеткой.

И пошла к свету.

– Учти, решетка крепкая, – донеслось от дверного проема.

– Учту.

С третьего этажа открывался вид на несколько больничных двориков, засаженных довольно большими деревьями и разделенных между собой высокими стенами. Сразу же за внешней стеной больницы, тоже высокой, в два человеческих роста, медленно, почти незаметно волокла свои воды Пряжка. В пологий травяной откос берега сонно уткнулись несколько пустых лодок и небольших катеров. Справа речка делала небольшой поворот, который в точности повторяла набережная на той стороне.

Ирина, положив ладони на подоконник, тупо рассматривала редкие проезжающие по набережной машины и еще более редких, проходящих в тени деревьев прохожих. Фургон с большими белыми буквами (Ира с трудом сложила буквы в слово «хлеб»). Женщина, медленно толкающая перед собой коляску. Двое мальчишек с удочками, о чем-то спорящих на берегу. Высокий парень в потрепанных джинсах и клетчатой рубашке, медленно вывернувший из переулка на набережную. «Жигули-копейка», обогнавшие белую «Волгу»…

Парень остановился, повернул голову и посмотрел прямо Ирине в глаза.

Ира схватилась обеими руками за решетку.

Валя настороженно подняла голову и захлопнула книжку.

12.23. Среда, 11 мая 1988 г., г. Ленинград, пр. Просвещения, map #1836

– Мама…

Людмила Петровна ахнула, втащила сына за руку в прихожую, захлопнула дверь и повисла у него на шее.

– Сынок, как же это? Что же это они говорят такое? Сынок…

– Сейчас, мамуль, сейчас. – Дима поцеловал мать в щеку. – Пожевать есть чего-нибудь? Уж больно хочется… Кто говорит?

– Ох, да что же это я?

Людмила Петровна засуетилась и потянула Димку на кухню. Она усадила сына на табуретку, взъерошила ему волосы и кинулась к плите.

– Звонили мне из милиции. – Мама гремела какими-то кастрюлями, доставала посуду и хлопала дверцей старого холодильника. – И отец звонил, к нему в Москве тоже приходили. Ерунду какую-то говорят. Будто ты из армии сбежал. А я им говорю – да быть такого не может. Мой Дима всегда военным хотел стать. И отец, вот, у него полковник. А они говорят, что если появится, мол, чтоб я тут же позвонила. И телефон, вот, оставили.

Людмила Петровна поставила перед Димкой полную тарелку борща.

– Ты поешь, поешь. Голодный, поди? Сейчас пирогов еще состряпаю… Тебе ведь отпуск дали, да?

Базов взял в руки ложку.

– Н-да… Крепко взялись, оказывается…

Дмитрий быстро расправился с борщом и поймал суетящуюся мать за руку:

– Мамуль, не надо ничего больше. Сядь, пожалуйста.

Людмила Петровна настороженно присела на краешек табуретки и сложила ладони на коленях. В глазах читалось тревожное нежелание что-либо слышать.

– Я не буду долго расписывать, мам. Нельзя мне пока с милицией встречаться. Так что я, наверно, помоюсь и пойду. Когда все кончится – расскажу, хорошо?

– Ну, ты ведь ничего плохого?..

Дима взял испуганную маму за руку.

– Ну что ты? Нет, конечно. Вот, будет все нормально, и все расскажу. – Он привстал и поцеловал сидящую в напряженной позе мать.

Наскоро помывшись и одевшись, Димон выскочил из дома. И на выходе из подъезда чуть не споткнулся о невысокого широкоплечего мужичка в строгом сером костюме.

– Базов Дмитрий Владимирович?

За спиной мужичка вырос милицейский сержант с укороченным автоматом Калашникова. Второй автоматчик вышел из-за припаркованного у подъезда воронка.

– Быстро вы, ребята…

– Работа такая, – неопределенно кивнул «серый костюмчик». – Давайте-ка прокатимся с нами.

12.24. Среда, 11 мая 1988 г., г. Ленинград, наб. р. Пряжки, map #1836

Слава свернул из Рабочего переулка на набережную Пряжки и медленно пошел по тротуару вдоль домов к Мойке. Навстречу, пыхтя и стреляя, прополз хлебный фургон, заставив идущую впереди женщину склониться над коляской и успокаивать младенца.

Вячеслав не очень хорошо понимал, зачем он сюда пришел. Конечно, можно было перейти мостик через Пряжку, войти в проходную лечебницы и поинтересоваться, как там себя чувствует Ирина Владимировна Косенко. Можно было даже попросить разрешения повидаться с ней. Вот только о чем он будет с ней говорить? О том, что сын ее довольно талантливый мальчик и очень скоро, возможно, получит степень магистра? О том, что она к две тысячи десятому станет довольно-таки успешным врачом?

«А ты сам-то уверен, что это все – правда?»

И если у нее действительно открылось психическое заболевание, а не просто психоз, будет ли ей какая-то польза от его слов? Вот то-то и оно, как бы не вред…

Слава остановился в раздумье напротив высокой стены и поднял взгляд на мрачное здание больницы. Его глаза рассеянно перебегали от одного из зарешеченных окон к другому, пока в одном из проемов третьего этажа взгляд не зацепился за какое-то движение.

Если бы не абсолютная память, Вячеслав назвал бы происходящее дежавю. Но, к счастью или к сожалению, он совершенно точно знал, когда и где он видел эти короткие пепельные волосы и пухлые губы. И знал, что эти губы сейчас произнесут.

– Спасите моего сына! – Тонкие руки схватились за решетку и с силой встряхнули ее.

Крик выплеснулся из окна, поднял с деревьев стаи всполошившихся воробьев и, прокатившись по набережной, разбился о стены домов. Ноги Вячеслава вросли в асфальт, и он как-то отстраненно наблюдал за возникшим в окне суетливым движением.

– Слава!!! – Кто-то оторвал тонкие руки от решетки. – Верните мне моего сына!..

«Слава? Она крикнула – Слава?»

Оцепенение разлетелось на тысячи осколков, и Кротков, напружинившись, приготовился к рывку. Вот только пропустить этот УАЗик, не хватало еще под колесами оказаться…