Колониальная служба - Мюррей Лейнстер Страница 43

Бордман почувствовал, как корабль Надзора поворачивается вокруг своей оси, — и, несмотря на искусственную гравитацию, у него сильно заложило уши. Ему показалось, что он повторяет это движение за судном, хотя его ноги твердо стояли на полу. Повод для маневра корабля был очевиден: они находились совсем близко от места назначения, поэтому двигатели Лоулора начали торможение. И едва этот маневр был закончен, как Барнс — самый младший из офицеров на борту судна — заглянул в каюту Бордмана и широко улыбнулся ему.

— Корабль приземляться не будет, сэр, — сказал он таким тоном, словно объяснял прописные истины пятилетнему младенцу. — Вы попадете на поверхность с помощью посадочной шлюпки. Пожалуйте за мной, сэр.

Бордман покачал головой.

Он был Старшим Офицером Колониального Надзора, отдавшим пятнадцать лет жизни этой службе, и теперь следовал к месту своего самого последнего задания. Дело было срочное и важное, а у этого корабля за последние несколько месяцев не было другой работы, кроме как отправиться за ним и доставить в Штаб-Квартиру Сектора на Канну. И теперь этот юнец разговаривает с ним, как с ребенком!

Бордман вот уже в который раз убедился, что не умеет производить должное впечатление. Он не был знаменитым звездолетчиком и не мог похвастаться высоким званием. Он даже не мог принять значительный вид, чтобы вызвать уважение к своим нашивкам. Когда-то в молодости он усердно вырабатывал особый взгляд и соответствующую походку, корча перед зеркалом самоуверенные мины и вышагивая с важностью древнего короля, но давным-давно уже бросил подобные штучки, которые все равно никого не могли ввести в заблуждение… Во всяком случае, они ни на йоту не обманули его жену Рики.

А Барнс напоминал Бордману брата Рики, Кена Хегмана, в его молодые годы: тогда Кен был неутомим на розыгрыши и всегда готов был первым крикнуть: «А король-то голый!»

Юнец, скрестив руки на груди, со смешливыми искорками в глазах ожидал, пока Бордман соизволит покинуть каюту. Как же велико было желание надрать наглецу уши! Ну точь-в-точь, как в былые времена — когда Дэниэл не раз мечтал подобным образом поступить со своим будущим шурином…

Но потом Бордман вспомнил самого себя в качестве младшего стажера на «Веге». Тогда он тоже презирал всех людей, неважно какого ранга, что проводили свои жизни в тесных неуютных каютах кораблей Надзора, а не в великолепном межзвездном разведчике вроде «Веги», куда ему, Бордману, посчастливилось попасть на три коротких месяца стажировки.

Что же касается Барнса, то он значился именно в экипаже межзвездного корабля-разведчика, и лишь из-за ряда накладок в расписании полетов Порта Сарны его приписали на этот рейс к кораблю Надзора. Так что если юному лейтенанту повезет, он до конца жизни останется при своем мнении о торговых и прочих кораблях и о людях на них. Смешно было бы осуждать его за юношеский максимализм! Потому Бордман отдал честь и со словами «Слушаюсь, офицер!» покорно последовал за Барнсом.

В шлюпочном отсеке пахло озоном, маслом и краской — привычные запахи служебной части кораблей Надзора.

— Сюда, сэр, — указал Барнс. — В этот проход.

Они приблизились к ярко окрашенной двери, которая выглядела отнюдь не новой. Корабль Надзора был построен достаточно давно, а фондов для ремонта старых устройств у Колониальной Службы вечно не хватало. Поэтому почти каждый такой корабль изнутри напоминал склад металлолома.

Динамик на стене довольно резко скомандовал:

— Слушайте! Шевелитесь, эй! Гравитация исчезает!

Бордман ухватился за ближайшую трубу и быстро отдернул руки — труба оказалась горячей; взялся за следующую и почувствовал изменение давления. Юный офицер сказал вежливо:

— Поторопитесь, сэр. Если позволите…

Гравитация внезапно исчезла. Бордман скривился. Было время, когда он сталкивался с подобными ситуациями, но на этот раз она застала его врасплох и как раз на выдохе. Диафрагма вдавилась в легкие, он почувствовал, что задыхается, и просипел:

— Не беспокойтесь обо мне, лейтенант. Я прослужил четыре года кадетом на таком же корабле…

Он не плыл в невесомости — держась обеими руками за трубу, пользовался давлением в корабле вполне профессионально, потому его ноги не оторвались от пола. Но Бордман видел, что Барнс смотрит на него со снисходительностью человека, который считает, что лишь он хорошо знает службу.

Юноша сказал спокойно:

— Так точно, сэр.

Выражение его лица ничуть не изменилось.

— Мне также известно, — обидчиво заявил Бордман, — что гравитация может быть отключена, потому что в зоне действия нашего корабля может находиться второй корабль с двигателями Лоулора. И я знаю, что наш гравитационный кокон взорвется, если мы попадем в его поле.

На лице Барнса впервые появилась тень смущения, и Бордман тут же пожалел о своих словах. Внушение со стороны старшего офицера, каким бы деликатным оно ни было, — малоприятная штука. Поэтому он поспешно добавил:

— Помню, как в те времена, когда я был стажером на «Веге», я однажды попытался объяснить Главе Сектора, как ему следует обращаться со скафандром. Да минует вас доля сия!

Юноша смутился еще больше. Глава Сектора находился столь высоко в космическом табеле о рангах, поэтому сама мысль о том, чтобы сделать ему замечание, могла вызвать головокружение у любого молодого офицера-стажера. Если Бордман действительно сделал замечание Главе Сектора и до сих пор жив… Тогда, пожалуй, он вовсе не такой простак, каким кажется на первый взгляд…

— Я все понял, сэр. И постараюсь впредь вести себя согласно уставу.

— Какого дьявола здесь нужно другому кораблю, — заметил Бордман, — и почему мы не можем приземлиться обычным путем?

— Не знаю, сэр, — ответил младший офицер. Судя по тону голоса, его отношение к Бордману начало меняться. — Мне лишь известно, что шкипер собирался приземлиться с помощью посадочной ловушки. Но получил с земли приказ остановиться. Он был так же изумлен, как и вы, сэр.

Динамик проскрипел:

— Внимание! Гравитация восстанавливается! Гравитация восстанавливается!

И вес снова вернулся. На этот раз Бордман, заранее подготовившись, все воспринял нормально. Он покосился на динамик и кивнул молодому человеку.

— Наверное, мне лучше будет перебраться в посадочную шлюпку. Мало ли что!

С этими словами он, открыв люк, вполз в посадочную шлюпку — единственное, что было на корабле более-менее новым, хотя тоже безнадежно устаревшим в качестве средства посадки. Барнс, последовав за ним, закрыл люк шлюза изнутри, тщательно задраил его и нажал на кнопку.