Ужас глубин - Карен Трэвисс Страница 43

Но, несмотря на молодость Нью-Хасинто, несмотря на то что жизнь начиналась с нуля, они уже обзавелись неприятными соседями. Бэрд находил забавным то, что никакие попытки принять бродяг в свою среду, никакие запреты называть бродяг «бродягами» ровным счетом ничего не изменили. Сами жители провели в городе невидимые границы.

Сейчас он шел по такой границе между несколькими сотнями бродяг — то есть бывших бродяг — и мешаниной хижин и палаток, в которых обитали бывшие граждане Хасинто. Гораснийские беженцы жили в западной части «города». Главная дорога, проложенная военными инженерами, представляла собой оригинальное сооружение из выуженных с помойки досок, железа и пластика. Бэрд остановился, чтобы рассмотреть проезжую часть.

«Вот где мое место. В Инженерных войсках. Разумеется, от боевых заданий тоже нельзя отказываться. Только чтобы их было не слишком много».

— По-моему, они хорошо поработали. — Сэм шла по противоположной стороне дороги, останавливаясь через каждые десять метров. — Мне приходилось жить в шалашах и похуже.

Дом быстро шел вперед. Бэрд заметил, что теперь он уже не задерживался, чтобы погладить по голове ребенка. Он просто отворачивался.

— Знаешь, как можно помочь делу? Заставить гражданских побольше трудиться и добывать себе пропитание. Пусть копают землю, сажают овощи. Это полезно для здоровья и душевного равновесия.

— А я вот все-таки хочу рыбалкой заняться, — заговорил Коул.

Какая-то женщина из бродяг развешивала белье на веревке, натянутой между домишками. Сопливый годовалый ребенок, цеплявшийся за ее юбку, подозрительно смотрел на солдат. Коул помахал ему.

— Здесь столько речек, ручьев! Там должно быть много рыбы.

— А что посредине острова? — поинтересовалась Сэм. — Выглядит любопытно.

— Потухший вулкан, — сказал Бэрд. — Лес. Пещеры. Возможно, кишащие неизвестными науке видами, которые Матаки перестреляет и съест, прежде чем кто-нибудь догадается об их существовании. Это не женщина, а машина, истребляющая все живое.

Патруль почти достиг ворот, и Бэрда охватила смертельная скука. Как будто они занимались поисками по квадратам в таком месте, где искать было абсолютно нечего. Он знал, что, добравшись до ограждения, они повернут обратно и снова пойдут той же дорогой. Заметив старика, пытавшегося завести портативный генератор, Бэрд испытал облегчение. Ему даже не нужно было осматривать агрегат. Он на слух определил, что с ним не так.

— Эй, я вам сейчас покажу, как это делается, — начал он, вытаскивая из кармана отвертку. Он не выносил, когда люди возились с механизмами, в которых явно ничего не смыслили. — Смотрите. Нужно снять эту пластину, увидите форсунку. Это же просто двигатель от машины. Смотрите.

Старик был бродягой. Бэрд не сразу это понял, но, вообще-то, ему было все равно. Дом посмотрел на него как на сумасшедшего, и Бэрд смутился. Это был неблагородный поступок. Он просто обязан был остановиться и починить железный хлам, точно так же как другие люди не могут пройти мимо плачущего ребенка или раненого животного.

«Потому что я это умею. Вот и все».

Он начал разбирать генератор.

— Это нужно нести в мастерскую, папаша, — сказал он. — Смотрите, вот что бывает, когда этими штуками долго не пользуешься. Давление в цилиндре слишком низкое, уплотнители поршней подтекают, а потом… ладно, проехали. Запомните просто, что от этого он дымит и плохо заводится.

— Бэрд, никто здесь и понятия не имеет, о чем ты говоришь, — вмешался Коул. — Но звучит это убедительно. — Какое-то время он наблюдал за Бэрдом, затем резко обернулся, чтобы взглянуть на дорогу, ведущую к воротам. — У нас гости.

Бэрд оставил генератор и поднял голову. Это был гораснийский внедорожник, нечто среднее между «Тяжеловозом» и грузовиком. Бэрд заметил гораснийского ополченца в выцветшей черной форме, стоявшего на платформе и державшегося за ребристую стенку кабины; машина медленно громыхала по направлению к солдатам.

— Вот черт, что им здесь нужно? — прошептал Дом.

Сэм очень медленно переместила висевший на боку «Лансер» вперед, словно готовилась к стрельбе:

— Если они сейчас начнут раздавать людям конфеты, я обещаю бросить пить самогон.

Но конфет явно не предвиделось. Бэрд смотрел на лица людей, заметивших грузовик. Когда он проезжал мимо, они отступали, словно увидев нечто неприятное. Несколько человек, покачав головой, вернулись в палатки.

Только после того, как машина достигла границы зоны поселения бродяг, Бэрд понял, в чем дело. Женщины заплакали, бродяги побежали к машине.

Человек, стоявший в кузове, опустил боковые панели. Это был Яник. Бэрд не узнал его в фуражке. Он стоял рядом с телами. Они были разложены аккуратно, словно бревна, их было восемь или девять.

— Вот черт! — пробормотал Дом.

Женщины пронзительно кричали. Яник — этот весельчак, — увидев Бэрда, прикоснулся к фуражке.

— Пусть не говорят, что мы дикари, — произнес он, протягивая руку другому гораснийцу, забиравшемуся в кузов. — Мы позволяем врагам хоронить своих мертвецов. В отличие от бродяг.

Затем из кабины вылез водитель. Втроем они начали вытаскивать из кузова трупы и так же аккуратно раскладывать их на траве с той стороны дороги, что принадлежала бродягам. Женщины рыдали; старик, шатаясь, подошел и рухнул на колени около одного из тел. Все это были молодые мужчины, и когда Бэрд заставил себя посмотреть на них, то заметил, что большинство из них были убиты выстрелом в голову.

— Нам, по-моему, следует что-то с этим сделать, — сказал Коул. — Это неправильно.

Но теперь никто не знал, что правильно и что неправильно. Прескотт позволил гораснийцам разбираться с этой проблемой, и вот чем это кончилось: бродяги-повстанцы, застреленные и привезенные в лагерь, где жили их родственники, согласившиеся присоединиться к КОГ.

Но это была война, с какой стороны ни посмотри. Бродяги сами начали войну с Коалицией. Гораснийцы просто не тряслись над правилами, как в армии КОГ.

Толпа ошеломленных, не верящих своим глазам бродяг молчала, готовая взорваться яростными воплями. Старик сидел над телом, словно собака, стерегущая труп погибшего хозяина. Казалось, у него не было сил подняться на ноги.

— Это мой сын, — дрожащим голосом повторял он. — Это мой сын.

Бэрд был здесь старшим по званию. Еще пара секунд — и начнется свалка. Единственное, что ему пришло в голову, — это удалить из лагеря объект недовольства, то есть гораснийцев.

— Яник, приятель, вам сейчас лучше сматываться, — сказал он. — Уезжайте отсюда по-быстрому, пока не заварилась каша.

Сэм и Коул загородили гораснийцев от бродяг. Дом направился к растущей толпе и попытался утихомирить людей.

— Эй, народ, давайте успокоимся, — повторял он. — Спокойно.

Бэрд какое-то время наблюдал за ним. Что нужно говорить родным и друзьям людей, которые отправили Андерсена — и Де-Марса, и Лестера — гнить в земле? Что ты сожалеешь?