Гладиатор из будущего. Спартак-победитель - Виктор Поротников Страница 43

К концу сентября войско восставших увеличилось до пятнадцати тысяч человек. Большая часть этих людей была вооружена оружием, захваченным в римских лагерях и на полях сражений.

Разбив отряды двух легатов Вариния, Спартак очень скоро отыскал войско и самого претора, который после понесенных потерь всячески уклонялся от сражения с многочисленной армией мятежников. Вариний метался по Кампании от города к городу, лихорадочно набирая добровольцев в свои поредевшие легионы. Поскольку мало кто из свободных граждан желал рисковать жизнью в битвах с отрядами неодолимого Спартака, Вариний был вынужден насильно ставить под свои знамена неимущих бродяг, совсем зеленых юнцов и вольноотпущенников, вооружая их за счет государства. Однако все эти отчаянные меры, предпринятые Варинием для усиления римского войска, оказались напрасными.

В сражении у городка Сульмон легионы Вариния были обращены в бегство авангардом восставших под началом Крикса. Причем при отступлении Вариний потерял больше воинов, чем в битве. Его легионеры попросту разбегались, бросая оружие, щиты и знамена. Военные трибуны и центурионы были бессильны перед этим повальным трусливым бегством. Хуже всего было то, что многие из бродяг и вольноотпущенников, силой привлеченных Варинием на военную службу, перебегали в войско Спартака, распространяя там слухи об упадке воинского духа среди римлян.

Близ города Ауфидены Варинию пришлось вступить в битву со всем войском Спартака, который преследуя римлян по пятам, сумел прижать их к горной гряде. Проявив мужество и находчивость, Вариний вырвался из окружения всего с четырьмя тысячами легионеров. На поле битвы осталось лежать полторы тысячи римлян, около восьмисот римлян сдались в плен.

Спартак проявил к пленникам свойственное ему великодушие, даровав всем свободу. Почти половина пленных легионеров, из числа бедняков и вольноотпущенников, остались в войске Спартака.

Слава о непобедимости Спартака с поразительной быстротой распространилась по Кампании, Лукании и Самнию. Беднота и беглые рабы толпами шли в лагерь восставших, разбитый под Ауфиденами. Это был первый римский город, жители которого не испытали на себе грабежей и насилий со стороны восставших рабов.

Власть Спартака в эти дни, наполненные победами и быстрыми переходами, была сильна и непререкаема. Для укрепления дисциплины в своем воинстве Спартак ввел обязательные наказания вплоть до смертной казни для насильников и мародеров. Теперь, помимо отряда конных телохранителей, подле Спартака постоянно находился отряд экзекуторов из числа бывших римских легионеров, не понаслышке знакомых со способами наказания за различные провинности.

Это нововведение Спартака не понравилось многим вождям восставших. Сильнее всех были недовольны этим гладиаторы-галлы во главе с Криксом, а также кое-кто из самнитов и луканцев, не забывших жестокостей римлян по отношению к их соплеменникам во времена Союзнической войны. Эти люди жаждали мести, считая, что у них есть на это полное право.

В середине октября на одном из военных советов по этому поводу среди вождей восставших разгорелся нешуточный спор. Все началось с того, что Спартак приказал отпустить на свободу всех римлянок, плененных восставшими в разных городах Кампании. Эти пленницы являлись наложницами гладиаторов, выдвинутых в командиры сотен и когорт. Римлянки находились в обозе, где за ними присматривали рабыни, сбежавшие от своих господ. Нельзя сказать, что эти пленницы были большой обузой для войска восставших. Однако Спартаку не нравилось, что бывшие невольницы устроили в обозе своеобразный притон, уступая за деньги плененных римлянок всем желающим утолить свою похоть. Это не только развращало воинов, но и толкало их на грабежи, ведь для оплаты интимных услуг с них требовали золото и серебро. В конечном итоге, это опять-таки подрывало воинскую дисциплину.

Об этом и заговорил Спартак, собрав военачальников в своем шатре.

Первым Спартаку возразил Крикс.

— Брат мой, всем нам понятно, что ты радеешь о боеспособности нашего войска, как никто из нас, — молвил Крикс. — Однако тебе не следует забывать, что наши воины — обычные люди, которым порой хочется женских ласк, пусть даже и за деньги. Ты запретил грабежи и насилия во время движения нашего войска мимо кампанских городов. Что ж, эта мера, пожалуй, оправданная, если исходить из череды наших недавних побед. Но этот запрет все-таки не может уничтожить плотские желания наших воинов, сдерживать которые очень нелегко. Наличие наложниц в нашем обозе в какой-то мере позволяет нашим воинам вкусить наслаждений, коих они были лишены, влача рабскую участь. Лишившись этих наслаждений, наши люди озлобятся, ударятся в пьянство, а то и вовсе начнут разбегаться.

С Криксом согласились все военачальники-галлы, имевшие не по одной наложнице. Их общее мнение выразил Брезовир.

— Римляне, в отличие от нас, имеют дом и семью. Всякий римлянин также может в любом городе пойти в лупанар и купить себе на ночь блудницу, — сказал он. — Богатые римляне могут позволить себе иметь сколько угодно красивых рабынь для ублажения своей похоти. Мы же, обретя свободу и сражаясь за нее с римскими легионами, лишены семей и крова. Дом и семью нам, бывшим рабам, заменяет наш походный лагерь. Свобода без обычных жизненных удовольствий превращается в некое безрадостное и бессмысленное существование. Нельзя требовать от наших воинов соблюдения дисциплины, ничем не поощряя их за это. Если римляне, вступая в войско, присягают своему государству, которое и карает их за мародерство, то мы, гладиаторы, никому не присягали. Наша война с Римом есть просто способ выживания в этой враждебной для нас стране.