Пушкарь - Юрий Корчевский Страница 43

Лодка подплыла к берегу, с нее раздался возглас:

– Петр, что ли?

Купец от радости аж подпрыгнул:

– Я, я.

Он пристально вглядывался в людей на лодке, пытаясь узнать знакомца.

Лодка уткнулась носом в прибрежный песок, знакомец Петра снял шлем с бармицей:

– Ваня! – узнал купец. – Ты как здесь оказался?

– Да вот нанялся в охрану к псковскому купцу Варламу, домой идем. А вы как здесь оказались?

– В бурю попали, плотом судно разбило, большая часть команды утопла, оставшихся разбойники побили, ниже по течению.

– Видели, видели мы и плот, и мертвяков на берегу. От плота еле уборонились, хорошо, что поставили судно почти в заводи, а оно, вишь, как с вами-то. Людей с вашего ушкуя схоронили на берегу, негоже бросать на прокорм птицам да зверью. Кое-кто из наших знакомцев своих опознал, все гадали-рядили, какому судну не повезло. А это с тобой кто?

– С Казани, пленник бывший, домой добирается, да вишь, судно у меня затонуло.

– Ну, садитесь, что на берегу стоять.

Мы уселись в лодку и подплыли к судну. Оно было побольше, чем у Петра, и команда была многочисленнее. Нас за руки буквально выдернули из лодки на палубу. Команда собралась рядом с нами, некоторые узнали купца, раздались приветствия. Раздвинув команду, к нам подошел владелец судна.

Поздоровались, купца Петра тот тоже знал, допросов никто не учинял, но мы пересказали случившееся с нами. Нас провели на нос судна, дали по куску хлеба с салом.

– Варева горячего пока нет, попозже накормим.

Мы улеглись отдыхать, за бортом журчала вода, ветер надувал парус, на душе было спокойно. Все-таки я был среди своих.

Без приключений добрались до Нижнего, где судно встало под разгрузку. Из трюма бесконечной чередой грузчики носили тюки, катали бочки. Петр пошел узнать, долгая ли будет стоянка.

– Надо бы торг найти, одежду новую купить, вид у нас непотребный.

– Купить надо бы, да денег нет, – я показал на оторванный карман.

– В долг у хозяина деньги возьмем. Ты в Рязани отдашь, я – в Пскове.

Узнав, что ладья простоит дня два-три, мы отправились на ярмарку. Торговая слава ярмарки была столь велика, что я даже в своем времени был о ней наслышан.

Перед нами предстало необъятное море шатров, палаток, торговых рядов, лавок, повозок, с которых торговали приезжие, каких товаров из дальних стран и местных только не было. Глаза разбегались. Наверно, за несколько дней не обойти. Мы нашли ряды, где продавали одежду. Выбирали по скудным деньгам – взяли по рубашке и штанам, коротким сапожкам. По крайней мере, теперь ничем не отличались от горожан, мы весь день ходили по ярмарке – купец приглядывался к товару, спрашивая цены, я просто глазел. Конечно, хотелось бы привезти своим подарки, да и то хорошо, что живым вырвался из плена.

Проголодавшись и устав, вернулись на судно. Разгрузка его закончилась, трюмы опустели. Поужинав, легли на палубе, поделились впечатлениями о ярмарке и уснули. На следующий день я решил сам походить по Нижнему, посмотреть город. Был он по сравнению с Рязанью огромен. На высоком берегу реки стоял Кремль, от его стен далеко было видно окрест. Смотреть оказалось и не на что, такие же дома, узкие улицы. Единственное место притяжения для местных и гостей – ярмарка. Следующий день просидел на судне, приводя в порядок инструмент – что от ржавчины почистил, что наточил. Утром мы отплыли, на берегу сплошь стояли причалы, сараи для товаров и суда всех размеров из многих стран. Мы двигались медленно, под веслами, от бортов долетали обрывки разговоров на разных языках – псковский или новгородский узнаваемый говорок, жесткая немецкая речь, напевная малороссийская, медленная шведская. Медленно уходил назад великий город, уже и пригородов не стало видно. Кормчий поймал попутный ветерок, команда подняла паруса и облегченно вздохнула. Гнать под веслами груженый корабль не самое легкое дело. На ночевку остановились спать у приголов Павлова под оком городской стражи.

Появившийся мытник ушел ни с чем, торговать здесь мы не собирались. Так же спокойно на следующий день мы переночевали у причалов Мурома. На высоком берегу высились здоровенные колокольни местных церквей. Здесь на берегу мы развели костерок и сытно поужинали. Укладываясь спать, Петр сказал:

– Ну, теперь до Касимова только деревни будут, а до него дня четыре еще плыть, коли ветер попутный будет.

Слова Петра про Касимов разбудили в душе воспоминания – Игнат Лукич, нападение татар, Анастасия. Сон отошел, я крутился на жестком ложе, скорее бы добраться до дома.

Эти четыре дня до Касимова были тягостными, каждый день тянулся как резиновый. Чем ближе мы были, тем больше возрастало мое нетерпение, я возвращался туда, где появился в этом мире. Наконец судно причалило к пристани Касимова на ночевку. Я, предупредив Петра, бросился в город. В первую очередь прибежал в бывший двор Анастасии. Там жили новые хозяева, которые о прежней владелице ничего не знали. Я направился на постоялый двор Игната Лукича. Вот и знакомый забор. Ноги сами ускорили ход, и я почти вбежал в трактир. За стойкой, на своем обычном месте стоял Игнат Лукич. Увидев меня, он охнул и стал мелко креститься:

– Чур меня, чур!

– Ты что, Игнат Лукич, это же я, Кожин, лекарь!

– Так сказывали, тебя в прошлом годе на коломенской дороге разбойники убили, и Прохора тоже. Лошадь с возком нашли, тело Прохора нашли, тебя, правда, везде искали, но никаких следов. Решили – может, в чащу раненый заполз, да там и концы отдал! Где ты был? Садись, рассказывай!

Мы уселись за стол, шустрый служка по знаку хозяина принес вина, закуски.

– Подожди, Лукич. Про моих слышал чего-нибудь, я год никаких известий не имею, в плену у татар был.

– Вон оно как! Анастасия живет в Рязани, там же, в твоем доме, более не знаю ничего, потому как в Рязани сам за этот год не был. Мои сродственники из Рязани ко мне приезжали, сказывали. Тебя там помнят, жалеют. Ну, о себе расскажи.

Я относительно коротко рассказал историю, как съездил в Москву, получил наказ государя и на обратном пути в Рязань попал в плен, как провел этот год, как мне удалось освободиться.

Игнат Лукич слушал со вниманием, периодически восклицая:

– Вон оно как, ну а ты?

Или:

– Я всегда говорил – интересный ты парень, много чего знаешь, видишь – твое умение тебя из плена возвернуло, редко кому из Татарвы удается освободиться. Лично я таких не знаю, давай за твое счастливое освобождение выпьем.

Мы осушили по кубку, закусили. Вокруг нас собрались свободные от работы холопы, зашедшие в трактир мужики. Многие меня узнавали, а тем, кто не слышал моего рассказа, емго пересказывали другие. На моих глазах появлялись новые подробности, которых я и сам не знал. Многие хотели со мной обняться и выпить. Я успел сказать Игнату Лукичу, что утром должен быть на ладье, что стоит у городского причала. Он успокоил: