Закон хабара - Дмитрий Силлов Страница 43

Открывать глаза не хотелось. Вдруг холод – это обман чувств, а на самом деле я лежу сейчас в виде разобранного конструктора: ноги-руки отдельно, а к живой голове подведен какой-нибудь сосуд жизнеобеспечения. Захарову, например, такое провернуть – раз плюнуть…

Но узнать, как оно на самом деле, можно было только одним способом. И я его применил, с опаской приподняв непривычно тяжелые веки.

Нет, это была не лаборатория ученого. Лежу на спине, сверху – потолок, закопченный до абсолютной, эталонной черноты. И в воздухе висит знакомая до боли тротиловая вонь, смешанная с легким металлическим запахом свежей крови. Моей? Или боргов? Или и то и другое вместе.

–Блин, ну реально – ни хрена себе!– с восторгом проговорил голос.

По-моему, проще было бы согнуть руками железный лом, чем мою задубевшую шею. Но я сделал подвиг – приподнял голову.

И изрядно офигел.

Я лежал на верстаке, видимо, ничего более приличного, на что можно труп положить, в кузне не нашлось. Лежал себе целый и невредимый, только почему-то промерзший насквозь, словно свежемороженая треска. Рядом с верстаком, уставившись на меня, как на чудо невиданное, стоял Шахх без видимых следов повреждений. Грудь целехонькая, даже следов от пуль на теле нет – хотя у их породы раны зарастают чуть ли не на глазах.

Рядом с ним стояли кузнецы.

И Иван, глянув на которого я сразу понял, почему живые и я, и Шахх.

Морщин на лице моего двойника прибавилось заметно. И седина голову изрядно припорошила, почти полностью выбелив виски.

–Сколько он взял?– прохрипел я, уже поняв, что случилось.

–Много,– невесело усмехнулся Иван.– Лет пять, думаю. А может, и все десять. Но и желание было неслабое. Когда ты под себя гранату сунул, я вдруг понял, что последствия могут быть посерьезнее, чем твоя мертвая тушка. Мы фактически внутри аномалии, трансформировавшей время. И хрен ее знает, что она выкинет, если в ней погибнет легенда Зоны. Мы ж с тобой на историю наших миров напрямую влияем. Плюс внутри той аномалии находятся две наших копии, фактически мы полчаса назад – и вдруг ты погибаешь. Парадокс налицо. Кто знает, как на это отреагировало бы Мироздание. Думаю, могло бы просто стереть нашу реальность из-за такого бага.

–Ясно,– сказал я.– Если моб во временной аномалии помер, то и фиг с ним, Мироздание и не заметит. А если сдох матерый убийца, влияющий на сюжет, то игра может не просто дать баг, но и совсем вылететь.

–Именно,– кивнул Иван.– Ты же помнишь, как чуть не уничтожил всю Розу Миров, когда начал менять свое личное прошлое ^[5].

–Ты и это знаешь?– удивился я.

–Это знают все, кто в теме,– расплывчато произнес Иван.– Так вот – думаю, то, как ты тогда потряс Розу Миров, могло показаться детской шалостью по сравнению с тем парадоксом, который мог сейчас произойти. Но главное, что все обошлось, и теперь мы в расчете. Считаю, что Долг Жизни я тебе отдал. Подтверждаешь?

–Ага,– сказал я, расслабляясь на верстаке, так как устал вертеть головой и удивляться.– Теперь можешь меня грохнуть. Сделать то, ради ты чего прошел такой долгий путь.

–Не буду,– сказал Иван.– Я получил задание убить человека с позывным Снайпер…

Он запнулся. А я заранее скривился, подумав, что сейчас он выдаст какой-нибудь избитый штамп в стиле плохого романа, типа «… но не думал, что встречу боевого товарища», или что-то в этом роде.

Не сказал. После паузы выдал другое, тоже мутное:

–В общем, думаю, что скоро ты сам выполнишь мое задание.

Бред какой-то. Ладно, у него стресс, как-никак, в одночасье постареть на десяток лет так себе удовольствие. Может, возраст на мозгах сказался, вот и метет всякий бред.

Верстак был широкий, но жесткий, лопатки и затылок поднывать начали, посылая недвусмысленный сигнал, что отдых после возвращения с того света дело хорошее, но пора и честь знать. Сделав над собой морально-физическое усилие, я с трудом встал с верстака и принялся разминать тело, словно сутки провалявшееся в промышленном холодильнике. Вот уж не думал, что успею так быстро окоченеть. Вроде подыхал не раз, но такого побочного эффекта не замечал.

–Пока он там отжимается и приседает, может, к делу перейдем,– сказал Иван, протягивая Шаману артефакт, похожий на глаз, вырванный из орбиты великана.– Это, как вы понимаете, все, что есть.

–Маловато будет, за два-то ножа…– почесав щетинистый подбородок, произнес кузнец.

–Нормально будет,– перебил брата Медведь, на ладони которого лежал кусок абсолютной тьмы, который мы вынесли из Четвертого мира.– Ты когда-нибудь такой фрагмент мертвого гравиконцентрата в руках держал? Для добавки нужна от силы одна десятая, остальное пойдет в счет долга. Ну и Шахха они с того света вытащили, это тоже немало. Плюс снарягу боргов продадим в Восьмой мир, там, если помнишь, золота навалом, а с оружием и тактическим шмотом всегда напряженка.

–Ладно, уломал,– усмехнулся Шаман.– Я это так, не от жадности, а для порядку…

–Будем считать, что порядку прибавилось, теперь можно к работе приступать,– сказал Медведь.– Долги надо отдавать как можно скорее, пока процент не набежал.

–Процент?– приподнял густые брови Шаман.

–Не обязательно финансовый,– пояснил Медведь.– Я больше про моральный и репутационный, которые у нормальных людей всегда превыше финансового.

–Ну… это да,– протянул Шаман, если и не согласившийся с братом, то мудро решивший придержать свое мнение при себе.– Так, короче, выметайтесь все с кузни, работать мы будем. И да, трупы с собой заберите. Шахх, ты знаешь, что делать.

–А то,– ощерился мутант, покосившись на борга, который мне показался живым, но без сознания. Что ж, похоже, красно-черному сегодня второй раз не повезет остаться в живых – ктулху после ранений бывают зверски голодными. А уж после возврата из Края вечной войны – тем более.

* * *

Война – работа грязная и нервная. Белоручки и люди эмоционально нестабильные на ней не задерживаются, быстро превращаясь из рефлексирующих особей в спокойных и неконфликтных «двухсотых». Ну и приоритеты тут надо сразу расставить: оружие, которое враг держит в руках, а также все, что на враге надето,– это хабар, который брать не можно, а нужно, если в том есть необходимость. Это твой законный боевой трофей, и сомневаться в этом можно только на гражданке. На войне сомневающийся очень быстро останется без патронов, которые имеют свойство заканчиваться, берцев, которые снашиваются в разы быстрее, чем на Большой земле, и банально штанов, которые во время боестолкновений и многокилометровых маршей постоянно рвутся и протираются на коленях даже под щитками.

–Нормальные, гады,– удовлетворенно произнес Иван, натягивая на ногу снятый с трупа второй берц после того, как надел и опробовал первый.– Хорошо разношенные, но не убитые, нога прям спит и цветные сны видит.