Штурмовик. Минута до цели - Алексей Цаплин Страница 43

Держать! Держать машину!

Не знаю, каким чудом, может, просто по наитию, рванул штурвал на себя. «Шестёрочка» вынырнула из пелены разрывов и, едва не касаясь плоскостями ельника, перескочила через его макушки.

Бумц-с! Ещё попадание в наш штурмовик.

– Жур! Мы горим! – заорал по СПУ стрелок.

Да за юбку же вашу мамашу! Все зенитки вам стволами в жо… в смысле, в глотку!

Ещё серия разрывов легла над фонарём, осыпав нас осколками.

РУС от себя, снова рванул на себя… Педаль влево. Потом вправо. Держать!

Держится моя умница, держится «шестёрочка».

Всё. Обстрел прекратился…

Даже боюсь смотреть по сторонам. Ща увижу, что у нас и плоскостей-то вообще нет.

– Командир! Горим!

Фу, слава богу, хоть Бур живой – вон как голосит по СПУ.

Господи, куда же это я пру? Почти на север. Машина с трудом повернула в сторону наших войск, провалившись при этом на несколько метров. Ой, как же нам она нужна, высота. Дотянем до своих, так хоть похоронят по-человечески. А то потом ещё лет семьдесят придётся ждать «поисковиков» или «красных следопытов».

– Жур, нам прыгать?

Какой, к этой бабушке, «прыгать»? Высоты осталось всего метров двадцать.

– Упрись покрепче! Садиться будем!

– У немцев?!

– Нет, блин! У марсиан, чёрта их в зелёную душу!

Нам главное – сесть, а потом разберёмся. Это если будет кому разбираться.

Ни фига жизнь не проходит перед глазами. Вот дым из двигателя начал вырываться и закрывает обзор – так это точно. Зелень перелесков и опушек мелькает под плоскостями… Какой денёк сегодня классный. Вон, солнышко после обеда выглянуло, даже жарко стало. Живи и радуйся, а мы тут падаем… Обидно ведь, понимаешь… Держать машину! Нос чуть приподнять, может, вытянет «шестёрочка»? Нет, уже не может. Не набираем высоту…

Аварийная посадка «вслепую». Смертельный номер на нашей арене! Только сегодня! Единственный и неповторимый раз!

Всё. Двигатель, поработав с рычащими перебоями, окончательно сдох. Лопасти вращаются вхолостую. С правой стороны капота начало вырываться пламя. Сколько там до взрыва бензобаков осталось? Молиться или держать машину? Держать!!! Нам можно не молиться – всё равно все заживо сгоревшие грешники в рай попадают (инквизиторы-то в этом толк знали). Для таких, как мы, там особый вход предусмотрен. Наверное… Вот ща и проверим…

Какое-то чудо, что приборы ещё что-то пытаются показывать. Вперёд смотреть всё равно бесполезно – уже ничего не видно. «Иду по приборам!» Прямо как тот таксист в анекдоте. Вот только не смешно ни капельки.

Высота и скорость падают. Успеваю разглядеть, что садимся не на лес и не на болото. Слава богу, хоть какая-то ровная поверхность. И последним усилием штурвал на себя. Жми! Выжимай, мать её, железку!

Скользящий удар в брюхо машины, ещё один. И ещё! Теперь ничего не видно из-за поднятых клубов пыли. Кажется, приземлились… Но «шестёрочка» продолжает гореть. Не всё ли равно, где поджаримся: в небе или на земле?

Колпак фонаря. Туго… Еле сумел стронуть… Тяну эту б***, в смысле фонарь, упёршись в пол. Стук и звон по машине. Перехватиться двумя руками за край колпака, сдвинуть… Тяни! Сильне-э-йй-ээ. Фух, сдвинул… Не до конца, но пролезть можно. Чёрт! Жарко же, так и обжечься недолго! Снова стук по гибнущей машине… С визгом и вспышкой ушёл рикошет. Да вашу же бабушку за… за талию! Это чего такое? Это же по мне ещё и стреляют? Совсем с дуба рухнули? Я же выпрыгнуть так не смогу!

Выждав очередную порцию попаданий по машине, резко на руках вырываю тело из кабины и прыгаю прямо в дым и огонь. Даже не успел поду-мать, что делаю и что, может быть, прыгаю прямо в лужу горящего топлива. Бог миловал, и, проскочив через клубы чёрного маслянистого дыма и язык пламени, который уже почти подобрался к кабине, я оказался на земле. Рядом грохнулось что-то монументально тяжкое. Бур! Жив чертяка! Как же он в своей сбруе смог из машины вылезти? Точно сказали – захочешь жить и не так раскорячишься.

– Командир, наши там, – и тычет куда-то в сторону носа «шестёрочки». – Только ползком надо…

– Мы чего, на нейтралке, что ли, сели?

– Ну да, а где же ещё?!

По корпусу простучала ещё одна очередь.

– Командир, ты цел? Тогда давай рывком! Я прикрываю!

– Чем прикрываешь? Наганом, что ли? Так ты его даже из кобуры не вытащил, – поинтересовался я, вытаскивая «ТТшник». Всё-таки с этим прибором в руке как-то надёжнее.

– Своей личной бронёй. Я её специально не снял. Высунулся, а по нам стреляли, вот мне залепили в шлем. И ничего. Только в ушах зазвенело и башка дёрнулась. Я пока из своей «точки» выкарабкивался, мне ещё пару раз в кирасу по касательной попали. Во, командир, гляди! – И продемонстрировал мне свежую вмятину и царапину.

– Давай на «раз – два – три»…

– Давай! – согласился стрелок.

По корпусу с визгом прошлась очередь. Рикошеты устремились в стратосферу. Нас не видно – сидим в дыму, как в курной избе. Замаскировались типа.

– К чёрту счёт – рванули!

И под прикрытием дыма, пригибаясь, мы побежали в направлении, указанном Устином Борисовичем.

Над нами сначала что-то просвистело, а потом я услышал пулемётную очередь. А может, автоматную? Чёрт их разберёт. Важно, что не попали.

И откуда, главное, вспомнилось: «вниз, сгруппироваться и перекатиться»? Как на зачёте по тактике выдал, будто только и делал, что тренировался. Ещё бы парашют снять. Мешает ведь зараза! В ногах путается, под коленки подбивает. Ползти тоже совсем не помогает. Хорошо хоть «шестёрочка» напоследок нас прикрывает корпусом и дымовой завесой. Очередь простучала и просвистела над головой. Рывком вскочить и бежать зигзагами. Бур бежит рядом и по мере возможности прикрывает своей бронёй. Мы уже почти добрались до бруствера, когда нам «сделали подножку». Получив удары по ногам, мы полетели носом вперёд, как сбитые футбольные форварды. И даже покатились по земле. Конечно, не так, как футболисты, выламывающие «пендаль», но похоже. Я твёрдо решил, что нижние конечности у меня перебиты и пользоваться личными подпорками мне уже не суждено. Поэтому я покатился, как рулон линолеума, к своим, благо оставалось всего метров десять. Бур отползал на четвереньках и довольно быстро. В окоп, на руки принимающей нас пехоте, мы шмякнулись почти одновременно. Наша успешная ретирада вызвала весьма сильное раздражение в войсках противника, и фрицы начали миномётный обстрел нашего переднего края. Что-то звонко лопалось у нас над головой. Время от времени прилетали пригоршни земли и песка. Бойцы помогли нам приподняться и сесть, прислонясь к стенке окопа. Ни отвечать на вопросы, ни даже услышать их мы не могли. И вообще, пока были заняты очень важным делом – пытались отдышаться.

Во весёлые ребята. Смотрят на нас как на клоунов, зубы скалят. От широты души мне чинарик протягивают. Хотел рукой сделать отрицательный жест – типа не курю. Чего это они от меня шарахнулись? А! Надо «ТТ» обратно в кобуру убрать. Вот только пальцы разожму и сразу уберу. «Ну, разжимайтесь же!» – пытаюсь помогать себе левой рукой. Пехота, наверно, помирает со смеху – вон как хохочут, только не слышно ни фига, такой грохот стоит. Спасибо, помогли пистолет в кобуру засунуть. На Бура смотрят как на инопланетянина. Не дают моему стрелку спокойно посидеть – крутят во все стороны. Он им шлем дал посмотреть. Один из этих архаровцев его тут же себе на голову натянул и высунулся из окопа. Огляделся по сторонам, блестя макушкой, и снова присел. Протягивает шлемак обратно, говорит что-то. Так не слышно же ничего. Может, обстрел и прекратился, только у меня всё равно в ушах звон стоит. Боец догадался. Ткнул в шлем, а потом большой палец вверх оттопырил. А то! Сами знаем, что классная штука. Не зря же придумывали, делали.