Ленинградский меридиан - Владимир Панин Страница 43

Подвергнувшись массированным налетам советских «илов», они в страхе бежали прочь при первой же атаке стрелков 24-й гвардейской дивизии. Умело взаимодействуя с приданными им танковыми соединениями, пехотинцы не только оттеснили противника к реке Мойке, но даже смогли форсировать водную преграду и захватить плацдарм на западном берегу.

Когда Мерецкову доложили об этом успехе, он искренне обрадовался и потому, когда в ответ на его доклад генерал Рокоссовский заявил, что не может разделить его радости, Кирилл Афанасьевич изумился и даже обиделся.

– Я прошу вас объясниться, товарищ генерал-лейтенант. Мы что, здесь в бирюльки играем?! – гневно воскликнул комфронта, напрочь позабыв, что его собеседник является представителем Ставки.

– Ваше наступление на Мгу носит второстепенный характер. Руководимые вами войска приблизились к Мге, но так и не смогли взять под контроль поселок Михайловский, а это значительно ухудшило бы положение немецких частей, обороняющих Вороново и Поречье. 4-й гвардейский корпус, несмотря на все свои усилия, не смог перерезать дороги, ведущие к Синявино из Келколово. А о сегодняшней атаке на Синявино я не знаю, что и сказать. Как так, взять поселок, отбросить врага, а потом отступить из-за отсутствия у солдат боеприпасов?

Разговор между двумя генералами шел по телефону, и Мерецков не мог видеть лица собеседника, а только догадывался, каким оно было в этот момент.

– Я не знал об этом, товарищ Рокоссовский, – сразу сдал назад Мерецков. – Вам, видимо, сообщили о причине отступления наших солдат раньше меня. Этот факт, конечно, откровенно возмутителен, и мы с ним обязательно разберемся, но война есть война, на ней всякое случается. Прошу понять меня правильно. А то, что мы ведем свое наступление на Мгу, то здесь в первую очередь мы выполняем приказ Ставки.

Комфронта старался придать своему голосу максимум искренности, но Рокоссовский не желал ничего слушать.

– Линдеман уже начал переброску подкреплений в Мгу и Синявино. Данные воздушной разведки в один голос говорят об этом. Немцы успешно наращивают свои силы на всех направлениях нашего наступления, и с каждым днем будет все труднее выбить их с занимаемых позиций. И вместо того, чтобы как можно быстрее занять Келколово и отрезать от основных сил Шлиссельбург, Липку, Синявино и первый городок, вы упрямо поворачиваете 2-ю ударную армию на Мгу и тем самым распыляете силы фронта.

– Я выполняю приказ Ставки и лично товарища Сталина… – начал генерал, но собеседник оборвал его:

– Я тоже выполняю приказ Ставки и товарища Сталина и считаю, что своими действиями вы теряете возможность отрезать Шлиссельбургскую группировку врага от его основных сил, выйти к Неве и тем самым прорвать кольцо блокады.

– Ленинградский фронт завтра начнет наступление на Ивановское, и это не позволит Линдеману свободно перебрасывать резервы с одного участка на другой. Оказавшись между двух огней, немцы не смогут эффективно защищать Мгу, а с её падением наступит крах всего этого участка обороны противника.

– Я бы не был столь уверен в этом. Немцы – мастера вести оборонительные бои, а учитывая, какое значение противник придает Ленинграду, можно смело утверждать, что враг будет сражаться за каждый метр этой территории. Вы согласны с этим?

– Согласен, товарищ Рокоссовский, но по-прежнему считаю, что взятие Мги – основная задача нашего наступления, – продолжал стоять на своем Мерецков.

– Я буду вынужден сообщить о наших разногласиях в Ставку.

– Сообщайте, это ваше право, – смелость прорезалась в голосе комфронта. – Если Ставка изменит свою директиву относительно Мги, я подчинюсь, а до этого буду выполнять полученный приказ.

Оказавшись в столь непростой ситуации, Рокоссовский очень надеялся, что Сталин поддержит его, но Верховный не торопился принимать окончательное решение. Слова Мерецкова о том, что наступление Говорова сможет переломить ход операции в нашу пользу и Кировская железная дорога будет полностью освобождена, были просты и понятны и грели душу вождю. Однако и в словах своего представителя председатель Ставки видел много разумных доводов, и он решил подождать результата наступления ленинградцев.

Наступление, на которое Сталин и Мерецков возлагали серьезные надежды, началось на шестой день операции «Искры» и началось по привычным для немцев шаблонам. В шесть часов утра ударила артиллерия, а через полтора часа пошли в атаку танки и солдаты.

Быстро убедившись, что русские пошли в наступление, командующий немецким гарнизоном Ивановки майор Миллер приказал отвести солдат из передовых траншей на запасные позиции, чем в разы уменьшил губительность воздействия артиллерии противника. Кроме этого, на результативность стрельбы серьезно влиял тот фактор, что артиллеристы били исключительно по площадям в надежде на легендарное русское авось. Работа разведки и артнаблюдения с целью выявления важных целей в обороне противника была поставлена плохо, и это снижало эффективность работы советских батарей, имевших скудный запас снарядов.

Когда же огонь прекратился и загремело русское «ура!», немецкие пехотинцы быстро вернулись в свои передовые траншеи и оказали упорное сопротивление всей своей огневой мощью. Стоит ли говорить, что результаты наступления первого дня были более чем скромные. Успех был достигнут в ряде мест за счет умелых совместных действий танков и пехоты, но это были единичные случаи. Поселок Ивановское так и не был полностью занят в первый день наступления из-за упорного сопротивления врага.

В последующие дни успех наступления был достигнут не за счет правильного и умелого управления войсками командованием, а благодаря мужеству и смелости личного состава. Неизвестно, как долго выбивали бы фашистов из их хорошо укрепленных опорных пунктов и какой ценой, но на второй день моряки и пехотинцы совершили подвиг. Под огнем врага торпедные катера Балтфлота высадили десант в устье реки Тосна, создав угрозу соединениям противника, находившимся на западном берегу реки.

Как немцы ни контратаковали, как ни пытались сбросить десант в реку, все их попытки оказались неудачными. Советские солдаты не только вгрызлись в землю, но своими постоянными контратаками пытались расширить зону плацдарма. Оказавшись меж двух огней, Миллер не стал рисковать своими солдатами и отступил на восточный берег Тосны с минимальными потерями.

Благодаря этому, село Ивановское перешло под полный контроль советских войск, но когда они попытались продолжить наступление на Пеллу и Отрадное, встретили яростное сопротивление солдат полицейской дивизии СС. Имевшиеся у них на вооружении самоходные орудия прекрасно справлялись не только в качестве противотанковых пушек, но и простой артиллерии. Защищая Отрадное, они быстро выбили то небольшое количество советских танков, что наступало на немецкие позиции, а затем обратили в бегство атакующую пехоту.

Неудачи 268-й стрелковой дивизии стали причиной разговора между Сталиным и Рокоссовским, произошедшего вечером второго дня наступления ленинградцев. Разговор был непростым с самого начала, ибо обычно вождь звонил генералу, а в этот раз Рокоссовский сам позвонил в Ставку, пользуясь своими полномочиями.