Одна среди людей - Анна Сахновская Страница 43

– Вы сошли с ума, – прошептала я. Петр усмехнулся.

– Ну, так что? Все еще плачете по Ивану? А ведь он такой же большевик, как и я. У него много женщин помимо вас. Вовсе не потому, что он красавчик, а потому, что полностью перестроил свое сознание. Представляете, человек с дворянским титулом, вступил в Красную гвардию и теперь где-то на улицах Москвы убивает поганых «кадетов» или как их там. Вы тоже встали на путь истинный, и его стоит продолжить. Статья про вас на первой полосе! Заголовок вроде «Вчера враг, сегодня лицо новой России». Звучит, а?!

– Где в Москве найти Ивана? Петр, я говорю серьезно, и с вашей идеологией я не имею ничего общего, более того, я против написания про меня любых статей. Все, что мне нужно – это найти Ивана.

– Хм, деньги тоже не нужны?

– Тоже.

– Лжете. Именно они вам нужны, а не Иван. Ладно, ладно, успокойтесь, – он пошел на попятную, едва я подняла руку. Скорее всего, при соратниках Петр совсем не хотел быть битым женщиной. – Я не могу сказать вам, где Иван, по его просьбе. Это чистая правда. Он просил позаботиться о вас. Вот, забочусь как могу – показываю других мужиков, – он отвернулся.

– Я сама о себе позабочусь, спасибо. Иван сказал что-нибудь еще?

– Да, сказал, что не может жить так дальше и уезжает. Я не знаю, какой смысл он вкладывал в эти слова. Куда бы он ни поехал, любой путь лежит через Москву. Удерживать вас я не стану, но не думаю, что стоит ехать в никуда. Еще вопросы?

– Как добраться до Москвы? – это был мой последний вопрос. Получив исчерпывающий ответ, я вышла из здания фабрики. Тяжелое свинцовое небо слегка касалось колокольни, снег валил густыми хлопьями. Парнишка, проведший меня внутрь, переминался с ноги на ногу и крикнул: «До свидания!» Вряд ли я увижу его вновь, но по привычке ответила тем же. В голове не было мыслей. Мужские фигуры сновали туда-сюда, занимали очередь. Я шла в полузабытьи, превозмогая желание закурить.

Остаток дня я проплакала, вспоминая навсегда ушедшие дни, среди которых были дни, проведенные с Иваном. Он выдумал шантаж, чтобы оправдать передо мной свой отъезд – зачем? Почему?

Как часто это бывает, после слез наступил период раздумья. В отличие от жизней других людей, моя жизнь текла в замедленном темпе. Чтобы стать превосходной танцовщицей, у меня ушло около ста лет периодических занятий, учитывая отсутствие природного таланта, тогда как все смертные, чтобы достигнуть такого же результата, тратили гораздо меньше времени, по понятным причинам. У них просто не было возможности растягивать удовольствия и страдания так долго. Получалось, что мое взросление затянулось на сотни лет…

«Сколько же мне обычных лет? На каком уровне развития я нахожусь, если в четыреста с лишним земных лет меня угораздило стать наркоманкой?»

Тогда я себя ощутила ничтожеством. Казалось, я навсегда застряла в сознании женщины моложе тридцати. Возможно, именно поэтому меня до сих пор тянуло к мужчинам, а вся житейская мудрость, которой я так любила похвастаться перед собой, глядя в зеркало, была не чем иным, как юношеской самоуверенностью в собственной зрелости. Однако опыт есть опыт. Он подсказывал, что не стоит долго предаваться пустым раздумьям – реальная жизнь снаружи, а не внутри.

Этап жизни в подмосковном городке закончился – время было ехать в Москву. Чтобы избавиться от зависимости, пришлось умереть и воскреснуть. На этот раз мое исчезновение никого не взволновало, и все прошло гладко. Когда с зависимостью было покончено, я собрала вещи, написала письмо хозяину дачи, наняла извозчика, и мы отправились в Москву. Всю дорогу я размышляла о своем будущем. Смысл жизни выскальзывал из рук, словно поводья коляски Судьбы, и теперь лошадь несла меня в чистое поле, прямо в сердце метели. Закрыв глаза, я на минуту представила, что будет, если вновь встречу Ивана. Скорее всего, ничего. Он скажет то же, что говорил много раз. Я соглашусь и решу, что лучшим из всех моих поступков будет оставить его в покое. А что случится, если однажды я встречу такого же человека, как и я? Бессмертного и одинокого, истинно мудрого и глупого одновременно, но вместе с тем жаждущего жить и созидать что-то на благо других. Жаждала ли я того же или опять притворялась, надуманно ища смысл своего жалкого существования? Я не знала и не хотела знать.

* * *

Отвлекшись от воспоминаний, я обнаружила себя на выходе из зоны таможенного контроля. Толпу прибывших встречали люди с именными табличками, таксисты, просто знакомые. Меня никто не встречал. Доверившись первому попавшемуся таксисту, я отдала ему чемоданы и налегке проследовала за ним на стоянку. Как и почти сто лет назад, местный «извозчик» знал все обо всем и с радостью готов был поддержать беседу. Он жаловался на толпы понаехавших, на огромные пробки, на то, что еще несколько лет назад жизнь была легче. Предложил довезти до ближайшей станции метро в случае большого скопления машин. Я согласилась, несмотря на усталость. Говорят, что московское метро самое красивое в мире, так почему бы не посмотреть на красоту, ведь эти дни могли быть последними в моей долгой необычной жизни…

Вереница скользящих мимо машин вновь унесла меня в прошлое. Почти сто лет назад извозчик тоже спросил, не хочу ли я выйти на окраине Москвы, правда по совсем иной причине. Тогда на улицах шли бои – где конкретно и насколько сильные, извозчик не знал, но ехать дальше окраин отказался. По дороге нас несколько раз останавливали – проверяли, есть ли оружие. Странное ощущение полной беззащитности и беспомощности захватило меня. Извозчик спрашивал, за кого я – за большевиков или против них, – уверяя, что беспартийный и придерживается взглядов нейтральных, а посему ничего мне не сделает. Я смотрела на него почти пустыми глазами, но охотно согласилась выйти на окраине. Про Ивана Лопухина мой извозчик слышал, но толком ничего не знал. Поиски приходилось начинать с чистого листа. Я решила найти Ивана во что бы то ни стало. По крайней мере смерть мне не грозила.

То, чем ныне занимался Иван, было выше моего понимания. Открытость в отношениях, которую он так легко принял с моей подачи, являлась только первым шагом к жизни вне границ чего-либо. Видения, приходившие в наркотическом забытьи, сделали его не просто мечтателем, а человеком, стремящимся воплотить мечты в реальность.

Я нашла Ивана Лопухина довольно быстро. Его статус оказался не совсем понятным – то ли он большевик, то ли нет, но обе стороны конфликта с ним сдружились, что было неудивительно, учитывая его природное обаяние. Иван больше не курил папирос. Как он избавился от зависимости, для меня все еще загадка, хотя шутливое объяснение про заговор молитвами среди атеистов-большевиков пользовалось популярностью. Он не убивался по поводу судьбы полудворянина-полукрестьянина, а жил полной жизнью. Говоря современным языком, теперь Иван пытался организовать туры в Европу без обратного билета, помогая желающим покинуть и навсегда забыть родину. В его планы входило заработать таким образом денег и уехать самому. Большевикам он говорил, что помогает стране избавиться от ненужных граждан, а оппозиционному лагерю предлагал скрыться от большевиков за «недорого». И самое интересное, в его словах не было лжи – каждый слышал свою правду, и все были довольны. Организационные и управленческие навыки помогли Ивану создать работоспособное предприятие всего за несколько недель. Я появилась как раз во время первого большого наплыва клиентов, под видом той, кому срочно требовалась помощь.