За последним порогом. Академиум - Андрей Стоев Страница 43

— А почему нельзя ремесленников обучать развитием воли? — заинтересовался я.

Стефа надолго задумалась.

— Сомневаюсь, что это возможно, — наконец ответила она. — Там же нужна идеальная точность воздействия — как её добиться без конструктов, на чистой воле? Всё же мне кажется, что Высшего ремесленника мы никогда не увидим.

— У меня появился ещё один интересный вопрос: может ли так оказаться, что все эти характеристики основы — первичные, вторичные… какие там ещё есть… что все они имеют значение для конструктов, и не особенно важны для волевых построений?

— Нет, Кеннер, с тобой просто невозможно, — фыркнула Стефа смеясь. — Всё, мы на эту тему больше не говорим. Есть вещи, до которых надо доходить самому. Для каждого это происходит по-своему — потому эти вопросы и не обсуждают, чтобы не толкнуть студента в неверном направлении. Ищи свой путь сам.

— Всё, всё, — я поднял руки, — больше не спрашиваю. Про это не спрашиваю. Но есть ещё одна вещь, о которой я давно хочу тебя спросить. Ты хорошо помнишь Кеннера Ренского?

Стефа удивлённо подняла бровь.

— Хорошо. Вообще-то, я у деда была любимой внучкой, и я его тоже любила. Мы с ним много общались.

— Понимаешь, нам ещё в школе рассказывали историю про покушение на него. А в Академиуме мы её сейчас начали разбирать подробно. Вычисляем вероятности, отрисовываем мировые линии, ну и всё такое.

— Да знаю я эту историю, конечно. И что тебя в ней заинтересовало?

— У меня никак не получается в неё поверить. Есть в ней что-то такое, что меня царапает, и я никак не могу понять, что именно.

Стефа рассматривала меня с живым интересом.

— Ты меня опять удивил, Кеннер. Хотелось бы знать, как ты догадался. Да, ты прав — эта история полная чепуха. Мы просто поддерживаем эту легенду. Понимаешь, сейчас все верят, что устраивать покушение на Высших бесполезно, вот никто и не пытается. Конечно, Высшего убить очень сложно, но зачем нам нужно, чтобы кто-то вообще пробовал? Лучше пусть и дальше думают, что это невозможно.

— То есть эта история выдумана?

— Нет, сама история правдива от первого до последнего слова. Неверным является толкование. У деда же на самом деле был двенадцатый ранг, он мог влиять на лес вероятностей. Он тогда не спал и почувствовал убийцу задолго до того, как тот начал стрелять. Дед просто решил развлечься — когда он рассказывал мне об этом, то смеялся до слёз. Ну а потом, когда эту историю раздули и напридумывали всяких глупостей, мы решили, что пусть и дальше так думают, нам это выгодно.

— Погоди, а Алина говорила мне, что у Ренского был десятый ранг.

— Да что эта вертихвостка могла знать? — презрительно фыркнула Стефа. — Я помню, как Алинка возле деда крутилась. Её в нём только одно интересовало.

— А двенадцатый ранг, стало быть, связан с вероятностями?

— Нет, двенадцатый ранг — это всё, что выше одиннадцатого. Я знаю про лес вероятностей, но дед как-то мельком упомянул, что бывают другие дары Силы.

— Можешь рассказать про лес вероятностей?

— Ну… могу, пожалуй. — Стефа, немного поразмыслив, пожала плечами. — Здесь нет никакого секрета. С каждой вещью в нашем мире связано дерево вероятностей. Вот посмотри на это яблоко, — она указала на лежащее в вазочке яблоко, — я могу оставить его лежать, могу взять и съесть, могу подарить его тебе, могу сделать массу других вещей. Для каждой из этих возможностей на дереве вероятностей яблока есть ветка. Некоторые ветки сильные, некоторые почти прозрачные. Дерево непрерывно растёт и меняется — вот я сейчас решила оставить это яблоко лежать, и эта ветка налилась силой и превратилась в главный ствол, а остальные ветки стали прозрачными и растворились в поле вероятности. Это всё очень упрощённо, конечно… ну, так мне дед рассказывал, а я тогда всё-таки была ещё ребёнком. Так вот, дед мог влиять на то, какая ветка будет выбрана.

— То есть он мог повлиять на тебя, чтобы ты решила съесть это яблоко?

— Нет, — покачала головой Стефа, — он мог выбрать мир, в котором я захочу его съесть. Это его слова, я не знаю, что они значат.