Нашествие - Денис Новожилов Страница 42

Теперь страшный враг уже просто бежал; он снова оттолкнул Муромца, словно это был обычный человек, такое было под силу разве что Святогору, да и то ему пришлось бы напрячься. Нет, кем бы ни был его странный противник, но это точно было не чудовище. Не бывает таких могучих чудовищ, никогда не было. Нешто и правда это что-то новое? Может быть, с новой верой на их землю пришли и новые враги этой веры? Или они всегда тут были, просто прятались? Снова выплыл дурацкий вопрос: а где Марья? Уже сейчас было очевидно, что тут нет не только Искусницы, но и вообще людей как таковых. Чудище бежало в город, войско преследовало беглеца, сметая на своем пути все новые и новые отряды чертей. Откуда их тут столько, где они все были раньше, почему в те времена, когда Илья с друзьями охотился на чудищ, они не встречали ничего похожего?

Забежав на городскую площадь, израненное чудище снова полыхнуло огнем. Илья с удивлением обнаружил, что кожа врага покрыта красной кровью, вот только была ли это кровь врага или раненных им людей – было уже не понять. Теперь враг уже не выглядел грозно: один из рогов отломан, часть зубов выбита кистенем, он тяжело дышал, все его тело истыкано обломками стрел. Нет, вражина, ты совсем даже не неуязвим, пусть ты самый сильный из чудищ, но бой не прошел для тебя бесследно, теперь пришла пора умирать.

Илья приближался осторожно, помня о могучем ударе, следом шли копейщики, им было проще достать врага, длинное древко облегчало работу, а вот мечникам соваться под удары могучих лап было опасно. На соседних улицах черти пытались не пустить его воинов, но успеха не имели. Кольцо вокруг чудовища сжималось, враг водил своей рогатой головой направо и налево, ища выход, глаза горели ярко-красным огнем, но никто больше не боялся. Ратники чувствовали свою силу и видели слабость врага. Зверюга в последний раз взревел и бросился вперед, размахивая лапами, Илья снова ударил мечом, и снова кладенец отлетел в сторону, не причинив врагу вреда. Десяток копий ударили во врага одновременно, но на месте, где только что стояло чудище, заклубился густой черный дым. Ничего не видать; лучники наугад пускали стрелы, копейщики делали выпады в дым, даже Илья пару раз ударил мечом, но клинок лишь прорезал пустоту. Даже с богатырским зрением ничего не было видно. Когда дым развеялся, врага нигде не оказалось. Воины недоуменно оглядывались, пытаясь понять, куда мог скрыться противник, пока кто-то не крикнул:

– Смотрите! – Ратник в одеяниях полоцкого полка указывал на кучку пепла, из которой торчали рог и часть головы с ярко-красным глазом. Остатки буквально на глазах сгорали, обращаясь в пепел, вначале погас глаз, потом истлел и рог. Теперь ничто не напоминало о чудовищном враге, кроме кучи самой обычной золы.

– Отправился в свой ад! – покачал головой один из воинов и перекрестился.

– Поделом, – кивнул другой и тоже зачем-то перекрестился.

Все воины вокруг стали осенять себя крестным знамением, и даже Илья, сам не понимая еще зачем, последовал их примеру.

– Победа! – крикнул кто-то, и тысячи голосов его поддержали.

Где-то еще огрызались черти, но воинство неумолимо перемалывало этих куда более слабых, чем их главарь, врагов. Радость все же была недолгой. Скоро ратники позвали Илью посмотреть на зловещую находку.

На косом кресте висел распятый юноша.

– Это пророк. – Кто-то из дружинников даже заплакал, остальные тоже стояли мрачнее тучи.

– Но ведь говорили, что им нужно в полнолуние его в жертву принести, – растерялся Илья, – полнолуние же только завтра! Мы же успели…

Воины кругом молчали. Какой-то седой ветеран подошел и оглядел тело.

– Он уже дня два как мертв, я лекарь, я вижу.

– Вот злыдни, пошто сгубили, молодой такой.

– Потому что правду говорил, – ответил ему кто-то, – за правду он погиб.

Ратники вокруг зашептались, мнение воинства по большей части было единым: пророк погиб за правду; редкие скептики не находили понимания.

– Ты еще скажи, что и чертей нет, и Люцифернума! – зло возразил кто-то на замечание, что новая религия неправильная, раньше была лучше.

Рать снова зашумела.

– Вот Илья Муромец стоит, он врать не будет, – заметил кто-то.

Богатырь очнулся, заметив, что все взоры направлены на него.

– Я не знаю, мужики, – развел он руками, – не видел я таких чудищ никогда, да и быть такого не может, чтобы чудище богатыря отбросило, да еще и удар кладенца отбило.

– Так это потому что не чудище, а сам Люцифернум, – пояснил какой-то ратник с крестом на шее.

Собравшиеся поддержали предположение одобрительным гулом.

– Может, и так, мужики, может, и так…

– Видишь, даже Илья Муромец подтвердил.

Теперь сомневающихся осталось совсем мало. Продолжить дискуссию не удалось, из соседнего переулка раздался крик:

– Люди, здесь люди!

Илья кинулся к переулку.

– Живые?

– Живые.

Из темного подвала выходили люди, они выглядели уставшими и изможденными.

– Спасители вы наши! – Мужик в хорошей шапке упал на колени перед воеводой и его воинством.

– Погоди, вы кто такие?

– Жители Китежа мы, – загомонили спасенные пленники, – нас черти в плен взяли, всех в котлах сварить хотели и съесть!

– А Марья, Марья где?

– Ее первую убили, – какая-то женщина даже пустила слезу, – самый главный их чертила, большой и с длинными рогами.

Теперь стало понятно, куда делись жители, но чтобы Марья так просто дала себя убить? С другой стороны, сам бы он один на один с этим Люцифернумом никак бы не справился, погиб бы, а Марья хоть и богатырь, но все же женщина… Люди выходили из подвалов, благодарили спасителей, а Илья Муромец стоял посреди всего этого праздника со слезами на глазах и думал, как он скажет Аленушке, что пророка, которого она умоляла спасти, больше нет в живых.

Ратник в кольчуге с символикой черниговского княжества радостно подбежал к костру.

– Глядите, други, зайчатинка!

– Попируем, значит, сегодня, – обрадовался старшина, сидевший возле лагерного костра, – давай сюда, отметим победу!

– За победу! – тут же рявкнул один из воинов, поднимая над головой кружку с медовухой.

Старшина меж тем с удивлением рассматривал принесенную добычу.

– Слушай, ты где его взял-то, зайца этого?

– Там, – указал ратник на пепелище, – как раз где битва была. Его пять стрел пробило, я их обломал. Запрыгнул косой куда не следовало.

– У него глаза человеческие, – неуверенно заметил ветеран, – я такого есть не буду.

Добытчик повернул к себе предполагаемый ужин, чтобы рассмотреть.

– И правда. Вот жуть какая…