Русские ушли - Светлана Прокопчик Страница 42

…До самой прогулки Майкл жил в ожидании подлости со стороны Киски. Надо же, как все повернулось! Какое продуманное унижение: подослать к нему киллера-педераста, которого месяц подряд драла вся колония… Гэйб не глуп, понимает, что убийца из Киски никакой. Он на другое рассчитывал: что Майкл испугается и подставит попку. Зачем ему это? Зачем, когда он и так загнал Майкла на пожизненную каторгу?

А может, положение Гэйба не такое уж устойчивое и он боится, как бы отец не узнал правду? Тогда он мог просчитать конструкцию посложней. Рыбка пристает, Майкл отказывается, и педераст с обиды действительно его убивает.

Майкл отдавал себе отчет, что оскорбил рыбку. И вряд ли тот не попытается сквитаться. Убить у него кишка тонка, на это Гэйб пусть не надеется, но гадостей педераст может сделать предостаточно.

Однако ничего не происходило, и Майкл постепенно расслабился. Профессор знал, что вечером его будут вскрывать, как консервную банку, и соглашался молча терпеть любые муки.

— Мне так худо, Майк, что я и боли-то толком не почувствую, — шептал он. — Не волнуйся. Это доли секунды, а потом мне станет легче.

Временами он впадал в полубредовое состояние, и Майкл думал: хорошо бы он был в таком состоянии, когда Себастьян начнет его резать. Помутненное сознание не просигналит о боли, профессор ничего не ощутит.

Себастьян тоже волновался. Велел Майклу загодя приготовить мокрые тряпки. С тканью в колонии дела обстояли туго, Майкл оторвал две полосы от своей и профессорской простыни, а в сортире ухитрился намочить их в относительно чистой воде. Он даже сумел кое-как помыть профессору шею, правда, тот дергался от боли и шипел всякий раз, едва Майкл задевал гнойник.

Как рядом оказался Роберт, Майкл не заметил. Только услышал шепот:

— Держи.

И тут же в руку ткнулось что-то твердое, завернутое в огрызок носового платка. От тряпки исходил слабый запах алкоголя. Майкл с благодарностью посмотрел в спину Роберту: ухитрился раздобыть каплю спирта для дезинфекции. Мало, но лучше, чем ничего.

Себастьян за это время подбил Тощего Гарри и еще двоих парней постоять на стреме. Забились в угол, профессора усадили на землю и прислонили спиной к стене. Себастьян долго разгребал бороду, разглаживал жесткие волосы, едва не вылизал их. Потом тщательно растер Робертовым платком.

— Ты что? — спросил Майкл, заподозрив неладное.

— Нет-нет, все в порядке.

И продолжал наглаживать. Майклу уже тошно было глядеть на малиновую, туго натянутую кожу, профессор тоже начал нервничать.

— Майк, — спохватился он. — Погоди. Я… кажется, я вижу ангелов. Да-да, это ангелы! — он смотрел в небо. — Майк, они за мной.

— Проф, заткнитесь. Все будет в порядке.

— Майк, я действительно их вижу! — профессор почти плакал.

— Я боюсь, — внезапно признался Себастьян.

— Чего?!

— Крови, — выдохнул маньяк-каннибал.

— Ты же фельдшер!

— Ну и что?

— И женщин ты убивал, а потом разделывал!

— Я никого не убивал, — прошептал Себастьян. — Я… Майк, знаешь, тут ужасно скучно… Я, правда, никогда не женюсь, но я не убивал. Я вообще всегда сознание терял, когда кровь видел, мне даже перевязку не доверяли.

Майкл выругался. Вот ведь сподобился позвать в помощнички!

— Лучше б ты был натуральным каннибалом, — сказал он. — Я б тебя зауважал. Ладно, как резать?

Себастьян, запинаясь и путаясь, принялся объяснять. Майкл поудобней ухватил заточку, заставил себя Дышать ровно и медленно..

— Ты, главное, глубоко не лезь, — напутствовал его Себастьян. — Там артерия рядом. По самому верху, только чтоб гной вытек. Давай, а я его подержу.

Сосчитав до трех, Майкл наклонился. Пациент не обращал внимания на горе хирургов, его вниманием завладели маленькие создания с белыми крыльями, роившиеся над головами. Руки у Майкла подрагивали, но он напомнил себе: профессора надо спасти. Пусть даже ценой неумелого хирургического вмешательства. Если это сделать, проф выживет. Наверное. Если нет — помрет. Наверняка.

Малиновая кожа треснула с мерзким звуком, плюнув Майклу в лицо горячим гноем. Себастьян вдруг заорал дурниной, вскочил и понесся прочь, сбив с ног Гарри. Майкл испугался до икоты, но продолжал. Еще поперечный разрез, для верности… На спину рухнула тяжесть, он едва успел убрать заточку подальше от раны.

— Он инфекционный! — вопил Киска фальцетом. — Он нас тут всех заразит! Я знаю, это смертельно! Где охрана, нас заражают!

Майкл барахтался под двумя вертухаями. Профессор, потерявший сознание, завалился набок. Майклу заломили руки, он дергался, и тогда его наклонили и ткнули лицом прямо в зияющую, истекающую кровавым гноем рану. Сознание, что произошло непоправимое, оглушило его, и он даже не замечал, что лицо покрыто липкой жидкостью с отвратительным запахом.

Он ругался в полный голос, когда четверо вертухаев тащили его прочь. Ухитрился вырваться, кинулся назад, к тем двоим, которые склонились над телом профессора. Тут его снова скрутили.

Его почти несли, а он орал и оглядывался. И видел, как вертухаи подхватили профессора за ноги и поволокли куда-то. Из раны на шее хлестала кровь, а руками профессор пытался ухватиться за каменистую землю.

* * *

Майкл провел в карцере три дня. Странно, никто не спрашивал, где он взял заточку. Вообще никто ничего не спрашивал. Бить — били. Регулярно. Вместо завтрака, обеда и ужина. Еще и ночью побудку устраивали.

Майкл молча терпел. Только один раз не выдержал, выругался.

В камеру его не пустили, отправили сразу на барщину.

— Теплицы, — распорядился вертухаи.

«Не буду работать, — подумал Майкл. — Пускай насмерть забивают. Вот теперь — пускай. Суки, профессора убили…»

— Куда? — загородил путь вертухаи, когда он направился в упаковочный.

— С Киской перетрещать, — буркнул Майкл. — Он там о большой любви мечтал.

— Стой здесь, — приказал вертухаи и пошел в цех.

Здесь так здесь. Даже лучше. Не придется гада выманивать наружу. Майкл отступил к девятнадцатому отстойнику. Пригляделся и нехорошо обрадовался: рещетка не заперта. Знак судьбы, не иначе. Поднял ее, закрепив в верхнем положении, чтоб раньше времени не упала.

Киска высунулся, осторожно приоткрыв дверь. Майкл сделал вид, что не заметил его. Присел на самом бортике, принялся задумчиво ковырять в носу. Киска подкрался ближе. Майкл вытащил длинную соплю и отправил ее в солевую жижу.

— Ты на меня ведь не обижаешься? — проблеял Киска искательно.

— Нисколько.

Киска расцвел, залопотал какую-то чушь. Майкл встал. Киска тут же шарахнулся.