Орден Последней Надежды. Книга 2. Святой воин - Андрей Родионов Страница 42

Граф Толбот, спешивший на подмогу к осажденному французами Божанси, не успел на каких-то полдня. У деревеньки Патэ Жанна подстерегла его войско на марше и, не дав развернуться в боевое построение, сокрушила одним мощным ударом. Узнав о происшедшем, сдались без боя гарнизоны в городах Труа, Шалон, Суассон и Лаон. Сам сэр Джон Фастольф, победитель в недавней «битве селедок», в страхе перед приближающимся войском Орлеанской Девы повернул назад, так и не решившись сойтись с ней в бою. За трусость, проявленную перед лицом врага, он был лишен ордена Подвязки и всячески опозорен. Отныне у англичан не осталось крупных сил во Франции.

Жанна объявила о новом наборе в войско, она во всеуслышание заявила, что целью будущих операций является освобождение города Реймса, места коронации всех владык Франции. Что же до англичан, то, как она заявила, пусть приходят, и желательно побольше. Хватит вылавливать их по всем закоулкам Франции, выковыривать из захваченных городов, словно улиток из скорлупы. Чем больше британцев соберется в Реймсе, тем больше мы их уничтожим за раз! Своей новой базой Дева объявила Божанси, там я и встретил начало лета.

Каждый знает, что при нужде напиться можно и из лужи, а главные новости узнать от детей. Порой те видят и знают намного больше, чем мы можем себе представить.

— Ты уверен? — переспрашиваю я для верности.

Паж Жанны часто кивает, в вытаращенных глазах стоят слезы. Если я правильно понимаю, это не жалобный плач ребенка, не слезы испуга. Кулаки сжаты так, что костяшки побелели, на щеках пылает яркий румянец, а глаза так просто молнии мечут. Да, все верно, это слезы ярости. У пацана пока маловато силенок, чтобы самому отомстить за оскорбление, зато хватило ума рассказать все именно мне. Смышленый малый, такой далеко пойдет!

— Кому ты уже об этом говорил? — спрашиваю я небрежно, незаметно оглядываясь по сторонам.

Нет, все чисто, вокруг ни души. Юный паж подстерег меня в таком месте, где нас никто не увидит.

Мюго мотает головой, слезы его уже высохли, правая рука гневно стискивает рукоять кинжала.

— А почему подошел ко мне?

Отчего-то паж мнется, прячет глаза, потом, решившись, вскидывает голову и выпаливает:

— Я однажды слышал разговор братьев госпожи Жанны, речь шла о вас... Ну, что вы в деле доказали верность и исключительное мужество. — Я не отвечаю, молчу, левую бровь изогнул домиком, холодно смотрю пажу в глаза. Тот ежится и, сморгнув, шепотом добавляет: — Ну и слуги болтают про вас... всякое, — и, явно заторопившись, уточняет: — Но только между собой! Мы больше — никому, ни за что!

Да уж, разве может честный человек скрыть хоть какую-нибудь тайну от слуги? Да ни в жисть! А я-то воображаю себя чуть ли не Джеймсом Бондом или Бэтманом, летящим под покровом ночи в обтягивающем черном трико и в полумаске, о тайной деятельности которого никто ничего не знает. М-да, совершенно никто, кроме десятка-другого слуг. Остается лишь запеть арию мистера Икса для полного соответствия образу. Вообще-то, на преданность и исполнительность Мюго вполне можно положиться, смог же паж разыскать «Зверобой», а затем дотащить ружье до палатки сьера Пуланжи.

Я легонько вздыхаю и кладу руку парню на плечо, кстати пока что весьма костлявое. Маловато времени он уделяет физическим упражнениям. С другой стороны, малец смел, а мясо на кости нарастет. К счастью, это не самое главное в человеке.

Вот я, например, представляю из себя один воплощенный разум, правда, если сравнивать с баварцами. Уж те — просто горы мышц, таким лишь с медведями бороться, крушить им ребра голыми руками. Между прочим, то, что косолапых в лесах Европы практически не осталось, — результат таких вот бесчеловечных состязаний. Что, в России некому давить топтыгиных голыми руками? Да не смешите меня! Просто русские жалеют зверя, мы более человечны и открыты душой, чем черствые европейцы.

— Вот что, — решаю я. — О нашем разговоре — никому ни слова. Болтун — находка для шпиона. Смекаешь?

Радостно кивнув, паж Жанны мигом исчезает с глаз. Разумеется, он до свинячьего визга доволен, что переложил заботу на мои не такие уж и широкие плечи. А ведь на них уже столько навалено, что хребет аж трещит и жалобно похрустывает.

— Да в конце-то концов! — раздраженно восклицаю я ему вслед. — Что ж я все сам да сам! Для таких вот разборок существуют специально обученные люди. А они до того от скуки одурели, что уже в битвы бросаются. Будто на планете что-то изменится к лучшему, если баварцы лично убьют сотню-другую англичан!

Потратив час, я понимаю, что Жака де Ли мне найти не удастся, великан как сквозь землю провалился, но тут же ловлю за рукав среднего «брата», Жана.

— У тебя найдется для меня пара минут?

— В любое время, — с готовностью отзывается тот. — Вот только погоди немного, сейчас они закончат.

К чему может быть прикован взор молодого, полного сил мужчины? Думаете, там девушки прогуливаются, завлекательно крутя бедрами и щедро разбрасывая улыбки? А вот и нет, там двое воинов, с ног до головы закованные в толстое железо, почем зря рубят друг друга остро заточенными кусками стали. Фыркают, хекают, яростно поблескивают налитыми кровью глазами сквозь узкие прорези шлемов.

— Ну, раз так, — разочарованно бросаю я. — Придется мне убить его в одиночку!

Я успеваю отойти ровно на три шага, меня подхватывают широкие, как лопаты, ладони и, осторожно крутанув в воздухе перед собой, ставят лицом к Жану. Холодные серые глаза поблескивают, словно выхваченные кинжалы, вроде и неярко, но очень убедительно.

— Кого это придется убить? — мягко интересуется баварец. — И, если не секрет, за что?

— Два часа назад, — начинаю я, — некий рыцарь поймал пажа Жанны, Мюго, в городе и, угрожая расправой, выяснил, чем Дева будет заниматься сегодняшним вечером. Узнав о походе в церковь Святой Екатерины, он остался весьма доволен, а на прощанье пригрозил отрезать пажу язык, если тот кому проболтается. Парень уверен, что остался в живых потому лишь, что в переулок въехал военный патруль.

Жан мерно кивает, поторапливая.

— По описанию герба — это сьер Андрю де Бомон, — заканчиваю я.

— Главный людолов коннетабля Франции Артура дю Ришмона, — продолжает невысказанное Жан де Ли.

Оп-па! Уже не в первый раз я ставлю незаметные ловушки, и время от времени баварец ухает в них с головой. Что-то настораживает меня в нем, сам не пойму отчего. То некий намек на властность проявляется, то ненужные простому баварскому рыцарю знания выскакивают откуда ни возьмись. Понятно я, обученный телохранитель, по долгу службы обязан помнить таких людей, но ему-то это зачем? Ну откуда, скажите на милость, Жану де Ли знать о том, что коннетабль Франции, отстраненный дофином от должности и удаленный от двора, взял в привычку похищать знатных людей, а затем требовать с них выкуп? Даже архиепископ Реймский, первый советник дофина, не избежал подобной печальной участи в позапрошлом году. Кстати, платить за него пришлось дофину Карлу.