Элирм V - Владимир Посмыгаев Страница 42

Тишина.

Гуляющие по ветру облака пепла, вонь болота и тяжелый металлический запах крови, пропитавший, казалось, всё вокруг.

Хотел я того или нет, но воспоминания вернулись. Просочились сквозь спасительную перегородку кратковременной амнезии и заново заполнили моё сознание стонами и криками.

Полагаю, в моем случае было бы крайне удобно списать все грехи на темного стихиалия и его проклятый артефакт. А затем и вовсе прикинуться шлангом мол, это не я, меня заставили, да и вообще во всем виноват однорукий бандит.

Но нет. Это был я. Сфера Окруса стала лишь триггером. Спусковым крючком. Той самой решающей стопкой паленой сивухи, после которой завсегдатай портового кабака тушит об язык папиросу, спешно засучивает рукава и бросается к барной стойке крушить морды пьяным батракам.

Он еще не знает, что на следующий день его арестуют и посадят в тюрьму за непредумышленное убийство. Но если бы и знал, то это не важно. Это будет завтра. А сейчас главное — выбить из оппонента всю дурь, дабы остальные поразились силе твоих кулаков и колокольному звону чугунных яиц. Краткий миг триумфа взамен на свободу. Зачем? Да чтобы уважали и боялись.

Так я и сделал. Я не просто выбил из орков всю дурь. Я проник в их разум и вместо генетической злобы и непреодолимой тяги к насилию оставил выжженное поле. Уничтожил их воинственную суть, вырезав её, словно опухоль. Надежно настолько, что никакое перерождение теперь не поможет. Ведь далеко не все созданные мною иллюзии были направлены на причинение боли и страданий. Были и те, что воздействовали на противников почище лоботомии. Влияли на их умы хирургическим способом.

Откуда я это знаю? Хотя бы оттуда, что на точке возрождения я был не один.

Сотни орков стояли передо мной на коленях, сложив ладони в молитвенном жесте, словно каждый из них держал перед собой невидимую чашу. Они издавали какие-то низкие гортанные звуки близко похожие на пение якутских шаманов и монотонно покачивались в подобие транса. Они смотрели на меня. Но не в глаза, что по орочьим понятиям может быть признано актом агрессии, а чуть ниже, в область груди.

Это был знак. Символ. Демонстрация покорности и бесконечной преданности моей тирании.

Гундахар, Август и Глас были правы. Каждый из них не раз упоминал о том, что большинство орков понимают исключительно язык грубой силы. Считай, отличительное свойство их психики. Врожденный стокгольмский синдром. И что неприемлемо для людей, для них является своего рода культом. А тот, кто это сделал — иконой. Объектом всенародной любви и примером для подражания.

Странно. Я принес этим оркам страшные мучения, представ перед ними в образе палача и садиста, и именно за это они меня теперь обожали.

Хоть в чем-то тот обезумевший Эо был прав. Я действительно сделал их покладистыми и покорными. Навязал свой авторитет посредством насилия. Заставил их полюбить себя через боль.

«Черт возьми. Да что же с этим миром не так?»

Я осмотрелся по сторонам.

Гундахар по-прежнему сидел в метре от меня и размышлял о чем-то своём, флегматично перебирая костяшками пальцев Затива. Герман, Глас, Август и остальные расположились чуть дальше и терпеливо ждали, давая мне время осмыслить произошедшее. Они понимали, что мне потребуется как минимум пара минут, чтобы восстановиться и собрать мысли в кучу.

Да. Надо вставать. Вставать и приготовиться расхлебывать всё то дерьмо, что я учинил. Как и изучить пару десятков оповещений NS-Eye призывно мигающих правом углу.

Однако сперва необходимо решить важный вопрос. Тот, что с высокой долей вероятности станет для меня очередным непопулярным решением и вконец испоганит мою репутацию. Но, к сожалению, я не мог его игнорировать.