Черневог - Кэролайн Дж. Черри Страница 42

— Все это сущая бессмыслица.

— А ты, к примеру, поставил бы хоть что-нибудь против костей Дмитрия Венедикова, если бы сел с ним играть?

— Нет!

— Вот так-то и я не хочу использовать волшебство против водяного.

Петр тихо сидел, подперев рукой щеку. Локоть его руки лежал на колене.

Саша продолжал с ноткой отчаяния:

— Я делаю, все что могу.

Петр молча кивнул, не разжимая губ и даже не взглянув в его сторону. Наконец он произнес:

— Она никогда не задумывалась о ком-то, когда планировала свои дела. Может быть, когда долгое время пребываешь в том мире, где живут одни призраки, то поневоле перестаешь верить в людей, как ты думаешь?

— Ивешка любит тебя.

— Иногда я не понимаю, что это значит, — сказал Петр после паузы, затем вздохнул и, наклонив голову, плеснул водки Малышу, который выжидающе сидел у его колен. Жидкость безошибочно пролилась прямо в его глотку. — Я действительно не знаю этого.

— Ты не знаешь, что это означает?

— Да, то что она любит меня.

— Она любит тебя, без всякого сомненья!

— У меня был паршивый отец, мои друзья были не лучше. Все женщины в городе уверяли, что любят меня, особенно тогда, когда ругались со своими мужьями. И вот я не знаю, черт побери, что это означает — любить кого-то.

— Ты, видимо, подразумеваешь что-то другое.

— Не уверен.

— Ты говоришь так лишь только потому, что Ивешка делает что-то, непонятное нам? — Такой поворот в мыслях Петра испугал его. Это была внутренняя боль, еще незнакомая ему, эта абсолютная загадка большинства жен, которые сводили с ума нормальных людей и ввергали их в постоянное беспокойство. Он обижался на то, что Ивешка причиняла Петру боль, однако был далек от того, чтобы выносить свое суждение по этому вопросу. Поэтому сказал: — Что с этим можно поделать? Возможно, что где-то раньше мы ошибались, а она была права, ты не думал над этим?

— Я был для нее всегда почти пустым местом, ты знаешь это. Она никогда не допускала мысли, что я могу что-то понять. Может быть, она до сих пор считает, что все обычные люди просто-напросто дураки.

— Но она знала, что мы отправимся вслед за ней, на ее поиски. Она знала, что ты предпримешь это.

— И это означает, что любовь состоит в том, что она знает, что я круглый дурак?

— Петр, клянусь тебе, что я не знаю, права она или нет. Но я уверен, что бы она ни делала, у нее всегда есть для этого какая-то причина. Она уверена, что поступает абсолютно правильно…

— Но что за причина? Что заставило ее бросить все и отправиться в то самое, единственное в мире место, где она никогда не должна была бы появляться? И призраки, и водяной… да упаси Господь ей иметь с ним дело! Ей не следует тревожить Черневога! Но почему она, черт возьми, не развернет лодку и не отправится нам навстречу, если уж так уверена, что я последую за ней?

— Потому что не хочет, чтобы мы оказались в беде. Я не считаю, что она поступила разумно, отправившись в одиночку на лодке, но я не знаю, как она сумела бы уговорить меня отправиться с ней, а тебя при этом оставить дома. Ты знаешь, что бы вышло из этого. — Другими словами, это означало, что Ивешка считала его абсолютно беспомощным. Поэтому он попытался как-то сгладить это. — Ты же знаешь, что она не любит меня.

Петр глубоко вздохнул и расслабился, делая выдох. Затем задумчиво произнес, пристально глядя на реку:

— Как ты относишься к мысли попытаться управлять ее сердцем?

Петр очень часто умудрялся думать каким-то лишь одному ему понятным образом, углубляясь в такие стороны, о которых даже трудно было подумать.

— Скорее всего, этого просто не удастся сделать, — ответил Саша. — Но ведь ты очень многое дал ей, Петр, ты даже не можешь представить, как много. Ты же знаешь, что колдуны очень одиноки, а ты даешь ей возможность думать еще о ком-то, кроме себя самой. Помнишь, еще Ууламетс говорил, что она больше всего нуждается именно в этом.

— Ууламетс. — Петр произнес это имя так, словно почувствовал во рту горький привкус. Его лицо помрачнело и стало более напряженным. Однако он воздержался от разговоров о старике, которого, разумеется, ненавидел, и, как оказалось, скорее сделал это из-за Саши. Он частенько ругал его за ошибки Ивешки, но никогда не делал это по собственной инициативе. Бог знает, что заставило Петра быть более спокойным и выдержанным сегодняшней ночью. Саша уже хотел остановиться, почувствовав допущенную в разговоре ошибку, но ему казалось, что следовало что-то сказать, и поэтому он добавил:

— Петр, не думай что она слишком слаба. Она просто не любит пользоваться своими возможностями. Я даже думаю, что все, с чем она сталкивается, создает для нее огромные трудности, мало понятные для других. Но она столько сильна, что ее очень трудно научить чему-либо. Ведь даже ее собственный отец частенько боялся ее.

— Хорошо, хорошо. Так значит, нам нечего беспокоиться о ней? И нечего думать ни о какой помощи? Нам не следовало покидать дом? И может быть, мы должны вернуться туда, сесть сложа руки и ждать?

— Петр, но ведь ты знаешь какова настоящая правда: она до смерти боится за тебя. Да, она подвластна своему сердцу и знает, что по первому же его зову и она и я отправимся вслед за тобой. Вот почему она и не просила меня идти вслед за ней, а хотела, чтобы мы приглядывали друг за другом. Она не может общаться с людьми, она не может нормально общаться даже со мной, потому что все время опасается чего-то. Иногда мне кажется… — Здесь он глубоко вздохнул. Эта была мысль, которую он никогда бы не отважился произнести вслух, но теперь рискнул высказать Петру: -… Я думаю, может быть, она боится вновь вернуться к прошлому.

Петр все это время смотрел не отрываясь прямо на него, весь превратившись в слух.

— Боится вновь стать призраком?

— Скорее она боится вновь вернуться к тому состоянию, когда она не в силах противостоять своим необузданным желаниям.

— Но мне кажется, что она всегда может остановиться. Да она уже остановилась. Она могла убить меня, но не сделала этого.

— В случае с тобой — да. Она остановилась, потому что ты был первым человеком, который заставил ее задуматься о ком-то еще. Но если бы она не вернулась к жизни и при этом оставалась бы с тобой каждый день, то, по совести говоря, я не уверен, чем бы все это кончилось. Я не уверен, что кто-то может обладать столь сильной волей, чтобы удержаться от самолюбивых желаний, если даже и хорошо знает о том, что они наносят кому-то непоправимый вред. И поэтому иногда, особенно в тех случаях, когда ты сделал что-то по-настоящему ужасное, после этого твои желанья уже не могут работать должным образом. — Он задумался о своем собственном доме, и вновь увидел в своем воображении вырывающийся из всех окон огонь и вновь услышал крики и стоны. — Я, например, могу вызвать огонь с гораздо большим успехом, чем загасить его. И поэтому когда она думает о том, как бы ей воспользоваться своим волшебством, то наверняка, я уверен, не хочет, чтобы рядом с ней были те, кого она любит.