Сердце Дракона. Том 19. Часть 1 - Кирилл Клеванский Страница 42

Только лица было не разобрать. Его закрывала полупрозрачная вуаль, увенчанная короной из странного метала цвета свежего льда, украшенная прозрачными камнями, похожими на слезы.

— Эглхен, — догадался Хаджар.

Под вуалью появилась милая, едва заметная улыбка.

Хаджар не убирал клинка, а Радужный Эльф не двигалась с места. Между ними не было вражды, но сегодня они встретились противниками и оба это прекрасно понимали.

— Не опасно ли королеве фей разгуливать так близко от армии противника?

— Опасно? — она легонько засмеялась. Протянула руку и ветви деревьев потянулись следом за её изящными пальцами. Сделала шаг в сторону и бутоны цветков и травы поспешили ближе к подолам её одежд. — Это моя родина, ветер. Каждому камню, что ты встретишь здесь, я дала имя. Каждое дерево, в котором укроешься от зноя, я указала, где прорасти. За каждым цветком, что попытаешься завоевать сердце возлюбленной — я внимательно ухаживала и растила. Здесь все — я. И нет пути, по которому бы я не прошла, и нет леса, что не укрыл бы меня, река что не пропустила бы меня или озеро, что не напоило бы меня. Каждый зверь брат мне. А каждый луч солнца — мой дорожный посох.

Хаджар едва не закатил глаза. Эта страсть к кучерявости речи видимо была присуща каждому фейри на его пути.

— Зачем, тогда, вы пришли ко мне? И о каком проклятье говорили?

Эглхен склонила голову на бок. Она изучала его. Исключительно по-королевски. С легкой ленцой, ноткой превосходительства и океаном скуки.

— Я почувствовала, как в мой дом пришел ветер из земель, что мне неведомы. Но вот я вижу тебя и чувствую… чувствую, что ты скрываешь внутри себя что-то мне знакомое. Что-то… — она замолчала, а затем неожиданно вытянула в его сторону руку. Хаджар, ведомый инстинктами, мгновенно использовал свой зов и, облачившись в доспехи королевы Мэб, занес клинок для удара, но еще до того, как он успел что-то сделать, ощущение опасности исчезло. — Ты носишь одежды моей королевы. Но ты не сидхе и не фейри, хотя и чувствую в тебе малую каплю нашей крови. Смертный… ты любопытен.

Хаджар развеял доспехи и сделал вид, что ничего серьезного не произошло. У фейри, будь они духами или Радужными Эльфами, свой взгляд на мир.

— Вашей королевы? — спросил он. — Я думал…

— Что я принадлежу числу подопечных Титании? — и вновь эта улыбка. Нечеловеческая. Почти звериная. — Посмотри под ноги, смертный.

Хаджар посмотрел вниз. Там, где еще недавно простирался летний луг теперь поднимался снег вплоть до колена. Колючий холод грыз ноги Хаджара, но тот, отчего-то, чувствовал облегчение. Он скучал по настоящей зиме и ветрам Лидуса и Балиума.

— Я Эглхен, смертный, та, что провожает зимнее королевство, подготавливая природу к жаркому лету. Я последний час осени.

Иными словами — перед Хаджаром стояла сидхе. Одна из высших фейри. Олицетворение осколка самой природы. Нечто очень метафоричное и неподвластное разуму смертного.

— Что же о моем проклятье, — королева радужных эльфов опустилась на небольшой ледяной стул. — мой муж имел несчастье завести мимолетный роман с дочерью Титании. А я имела неосторожность так же мимолетом указать ей на чрезмерную, даже для нашего народа, любвеобильность. За это её мать прокляла меня и, если не вуаль, — королевна провела ладонью по ткани, закрывающей её лицо. — то я обречена принимать облик чужих возлюбленных. Поначалу, признаться, я находила в этом одни лишь плюсы, но спустя несколько тысяч лет…

Она замолчала, а Хаджару не требовалось уточнять что именно произошло через несколько тысяч лет. Может быть, она проснулась и поняла, что ей муж видит кого-то другого вместо неё?

— И все же, ваше величество, что заставило вас посетить меня, кроме…

— Избавь меня от своих витиеватых речей, смертный, — отмахнулась, словно от назойливой мухи, Эглхен. — я почувствовала всплеск чуждой мне магии и подумала, что несчастный Горшечник опять замыслил что-то… неправильное.

От Хаджара не укрылось то, что она сказала именно «неправильное» вместо «недоброе».

— Я поспешила сюда, но вижу перед собой лишь ветер из далеких земель, затерянных во времени. Не знаю, есть ли силы у Горшечника призвать себе помощников сквозь время и пространство или это лишь совпадение и… есть ли между этими явлениями разница, но… я просто решила утолить свое любопытство.

Фейри не могли лгать. Такова их суть. Королева действительно испытывала любопытство. Но из простого интереса, сколько бы она не бахвалилась о том, что этот край — её творение, она бы не стала так рисковать.

— Между нами нет крови, королева Эглхен, — поклонился Хаджар.

— Ты знаешь обычая северян? — удивилась фейри, а Хаджар внутренне ликовал — всего парой слов он смог убедиться в том, что истинный север существовал куда дольше, чем думали ученые умы. — Впрочем не важно, я…

— Прошу простить меня за грубость, но я вынужден вас перебить, — когда говоришь с королями — изъясняйся как один из них. — Мое время здесь крайне ограничено. И я хотел бы знать, с какой просьбой вы пришли ко мне. Потому как если выполнение её в моих силах и не против моих интересов — я выполню.

Эглхен не стала спорить и юлить, пытаясь обставить все так, будто это Хаджару надо ей помочь, а не наоборот. А это — основная черта фейри. Вывернуть ситуацию таким образом, что ты им услугу сделаешь и еще должен останешься.

А значит — она была в тупике.

— Почему?

Такой простой вопрос и… такой трудный.

Почему? Может из-за того, как Горшечник смотрел на древний замок и потому, что Хаджар прекрасно понимал этот взгляд. Может потому, что, оказавшись в прошлом, он хотел, для разнообразия, сделать что-то… хоть отдаленно похожее на «хорошее».

— Просто так.

Эглхен поднялась со стула и подошла к нему на расстояние вытянутого клинка. Только теперь Хаджар понял, что она была выше его куда больше, чем на голову. Он едва дотягивал до середины живота королева.

— Битва с Горшечником — это наша битва. Людей и Радужных Эльфов. Я бы попросила тебя не принимать в ней участие, но не могу. Если такова судьба — то ничто этого не изменит, — королева наклонилась и провела ладонью над камнем. И на его поверхности вдруг появился бутон вишни. Эглхен сорвала его и протянула Хаджару. — Но есть та, кто не имеет никакого отношения к нашей битве. Она здесь не причем. И если придет час, если ты поймешь, что иначе никак, что никто другой не поможет и не спасет, то я прошу лишь одного…

Проклятье.

— … пожалуйста спаси…

Клятая книга тысячи!

— … мою дочь…

Хаджар знал её имя.