Корвус Коракс  - Лев Гурский Страница 41

– Ожидается кровопролитие?

– Будешь со мной препираться – устрою, – грозно пообещал мне старик. – Сейчас мое дело – командовать, а твое – исполнять. Повторяю: вата, бинт, йод, носилки. Да! Возьми белые халаты, они там на вешалке. Себе выбери по росту, мне – самый длинный из тех, что есть. Увидишь там марлевые маски и шапочки – тоже бери. И прихвати еще каких-нибудь больничных штучек, на твой вкус. Ты, когда был маленький, играл в доктора? Нет? А в школьной самодеятельности участвовал? Тоже нет? Ну хоть рожи корчил перед зеркалом? Уже кое-что. Ладно, иди же, иди…

Дверь в аптечку открылась с полпинка. Я выгреб все, что мне было заказано, а сверх того прихватил стетоскоп, тонометр, шприцы, скальпель и костыль. Не удержавшись, я добавил к набору еще оригинальную клизму – в виде мини-глобуса – и нагруженный, как вьючный верблюд, едва дотащил ношу до рубки. Тут меня внезапно удостоили сдержанной похвалы. За быстроту, усердие и инициативу. Даже клизма, вопреки ожиданиям, была встречена благосклонно.

– Как клизма она нам, может, и не нужна, но в качестве глобуса – пусть будет, – рассудил Фишер. – Сгодится на случай форс-мажора. Вдруг мы карту потеряем? Тогда хотя бы полушария не перепутаем. Ты, Иннокентий, мотай себе на ус: у каждого предмета есть второе назначение, бесполезное в быту, зато пригодное в бою. Скальпель – тот же метательный нож, шприцы – почти что дротики, стетоскоп сгодится как удавка, тонометр – как праща, костыль – как дубина, полезная в рукопашной схватке…

При слове «рукопашный» я невольно глянул в иллюминатор. Первая из мух над горизонтом опасно доросла уже до габаритов сливы.

– А маски и шапочки как что?

– Как маски и шапочки. Наденем их, чтобы скрыть лица. Раз уж наши приметы пионерам известны, без камуфляжа не обойтись. Жаль, нельзя замаскировать ворона под орла или павлина. Придется его вместе с клеткой спрятать обратно к тебе в рюкзак.

Думаю, Корвус предпочел бы реальную свободу – хоть в костюме пингвина. Однако трепыхаться он не стал и втиснулся в клетку без лишних уговоров. Тем более что второе зернышко на горизонте тоже увеличилось в объеме и перестало выглядеть съедобным. А позади нас уже маячила в небе третья черная соринка. Даже не верилось, что у Пионерской дружины – свой воздушный флот. Наверное, они все-таки его арендовали.

– Вилли Максович, а вдруг это не пионеры? – спохватился я. – Может быть, это полиция? Мы ведь все-таки «Челси» угнали…

– Может, и полиция, – с какой-то подозрительной легкостью согласился старик. – Почему бы и нет? Чудеса порой случаются. Маньяк Чикатило, говорят, у себя в камере читал про белого Бима, и когда собачка умерла, так рыдал, так рыдал… – Придерживая рули левой рукой, правой Фишер манипулировал с верхним рядом кнопок на пульте. Время от времени дирижабль мелко подрагивал, как встревоженная птица. – Но сейчас забудь о чудесах. Это не полиция. Те бы использовали свои аэростаты, а не гражданские галоши, взятые напрокат. К тому же наши городовые редко проявляют прыть. Чтобы они побросали все свои дела, их надо сильно рас-ка-чать… Та-ак, хватайся за кресло, я убираю еще три градуса. – На секунду или две мои сердце и желудок опять поменялись местами. – Порядок? Сделай глубокий вдох… Так на чем я остановился?

– Их… надо… раскачать… – Пол под ногами вновь обрел твердость, но я все еще не выпускал из рук спинку кресла.

– Именно! Раскачать, завести, увлечь материально. А хозяин «Челси» где у нас? На пути в Лондон. Значит, премиальных пока не предвидится, и какой же интерес от погони? И потом, ты вспомни: много ли полицаев ты видел сегодня утром из своего окна? Я, например, сверху не заметил ни одного. Если городовые не вмешались тогда, с какой стати они вмешаются сейчас? Думаешь, в них проснулось наконец чувство долга?.. Дыши, дыши, пройдет…

Я сделал еще несколько вдохов и выдохов и решил думать не о перехватчиках, а о чем-нибудь постороннем. Зачем вгонять себя в панику? Порой неведение – столь же могучая сила, как и знание. Если бы динозавры знали заранее, что им крышка, это бы отравило им последние тысячи лет существования на Земле. А так они организованно, без суеты, вымерли и даже не заметили.

Пока упаковывал рюкзак, пока облачался в белое и медицинское, я отгонял мысли о погоне, старательно размышляя о предметах двойного назначения. Лыжная палка в бою – копье, кастрюля – каска, том энциклопедии – бронежилет, старые башмаки незаменимы для обустройства полосы препятствий… я-то, по крайней мере, о свои постоянно спотыкаюсь… Что еще? Вилка и штопор – холодное оружие, радиатор батареи – теплое, кипящий чайник – горячее…

Еще минут пять я рассматривал свои ботинки, чтобы случайно не глянуть на противника. Но в конце концов все же поднял голову. И сразу увидел в иллюминаторах то, чего видеть не хотелось.

Серые баллоны дирижаблей-перехватчиков, которых Фишер называл галошами, подбирались к нам с трех сторон. Хотя они плыли еще далеко, их наружность уже была отчетливо различима. Чем-то они и впрямь смахивали на перевернутые галоши – довольно замызганные и заплатанные, но оттого не менее угрожающие. Судя по размерам, в каждую гондолу вмещалось человек десять, а если утрамбовать – то и все пятнадцать. Пятнадцать помножить на три – это уже сорок пять. А нас с Фишером двое. Пьяница и ворон не в счет.

– Трусишь? – Проницательный старик обернулся ко мне и подмигнул. – Ничего, Иннокентий, все фигня, прорвемся! Разрешаю пошарить в пакете, который я приволок с кухни: там прямо сверху должны быть тянучки «Воздушные». Специально для аэронавтов, очень успокаивают вестибулярный аппарат. Только смотри не слопай все сразу, оставь мне. Трех конфет тебе за глаза хватит. А еще лучше – возьми пока одну. От переедания на большой высоте может затошнить, уж поверь моему богатому опыту. Как-нибудь при случае напомни – и я тебе расскажу, как я блевал над Вологдой!

После таких ободряющих слов даже лучшая в мире конфета стала бы поперек горла. Тем не менее я сумел растянуть дурацкую тянучку минут на десять. Лишь когда она растворилась совсем, оставив после себя привкус школьного ластика, я уговорил себя снова взглянуть в иллюминатор. Галоши угрожающе придвинулись еще ближе, но было и кое-что хорошее: внизу среди разрывов облаков уже смутно проступили контуры посадочной башни. Правда, до сих пор не пойму, отчего Фишер назвал МИД отличным вариантом.

– Вы уверены, что нам так уж поможет ваше международное право? – осторожно спросил я у Вилли Максовича.

– Ну конечно, прежде всего нам помогут наши быстрые ноги, расчет и везение, – не поворачиваясь, откликнулся Фишер. – Но и «юс гентиум» будет нелишним. Ты обратил внимание на флаг, под которым мы идем? Нет? Зря. Это, к твоему сведению, «Юнион-Джек», а наш порт приписки – Лондон, я перепроверил по судовому журналу. Официально мы территория Великобритании, по протоколу посторонние не могут попасть на борт, если мы не захотим…

– А внизу не знают, что судно украдено? – удивился я.

– Определенно знают, – хмыкнул Фишер. – Прогресс, мать его ети. Чертова пневмопочта всюду понаставила будок, я уж про телеграф не говорю. Но это ничего принципиально не меняет. Если какой-нибудь русский турист в Лондоне захватит супермаркет, тот не становится сразу территорией России. Верно? К тому же никто пока не знает, сколько людей на борту и нет ли заложников. Бьюсь об заклад, охранники эллинга преувеличили число нападавших раз в десять. Не могли же они сознаться, будто их, здоровенных баобабов, в одиночку урыл столетний дед? Хотя вчерашние пионерчики им бы поверили на слово… Ну все, Иннокентий, разговоры отставить, соберись. Видишь, нам сигналят снизу? Мы уже в диспетчерской зоне. Через полторы минуты я приоткрою люк, а ты по моей команде высунешь флажок, который с белым квадратом. А тот, который с зубчиком, держи наготове… И пристегни себя страховочным тросом – он вон там, слева, – а то еще вывалишься наружу…