Подводник. "Мы бредим от удушья" - Юрий Корчевский Страница 41

Едва сняв куртку и ботинки, он сразу направился в комнату.

— Чай будешь?

— Утром. Иди ко мне!

— Руки сначала вымой.

И правда, с корабля — и сразу в койку. Непорядок!

Володя вымыл руки, заодно и умылся. Разделся донага у кровати, на которой под одеялом уже лежала Катя.

— Вы снова в городе?

— На заводе, ремонтируемся — немецкая подлодка обстреляла. Давай не будем о войне.

После бурной любовной схватки они уснули, обнявшись.

Часа через два в городе завыли сирены воздушной тревоги, и молодые проснулись. Катя сделала попытку выбраться из-под одеяла.

— Ты куда?

— Воздушная тревога, надо в бомбоубежище бежать.

— Лежи спокойно. Немцы если и прилетят, то, скорее всего, мимо пройдут, на Архангельск. Молотовск — слишком мелкая для них цель, если только судоремонтный завод…

Володя ошибся. Высоко в небе послышался заунывный вой моторов.

По случаю войны в городе соблюдали светомаскировку, и темень была полнейшая. Но с высоты было хорошо видно море, оно блестело, берег, контуры города и завода.

Завыли-засвистели первые бомбы — они и в самом деле легли в районе судостроительного завода. Раздалось несколько взрывов.

Только потом вспыхнул луч зенитного прожектора и стали стрелять зенитки — до начала бомбежки они не хотели демаскировать себя.

Громыхнуло еще несколько взрывов.

Потом все стихло. Смолк звук моторов, немцы улетели. Так далеко в тыл они залетали редко, с дальними бомбардировщиками у гитлеровцев было туго. Они, конечно, были, но их было мало. Гитлер не рассчитывал на долгую войну, уделяя все внимание фронтовой авиации — штурмовикам, истребителям, бомбардировщикам ближнего действия вроде «Юнкерса-88» или «Хейнкеля-111».

Катя и Володя стояли у окна. Далеко, в районе порта, показались проблески огня.

— Вроде горит что-то.

— Без нас есть кому тушить.

Володе не хотелось из тепла, из постели, от женщины бежать в порт.

Утром, после любовных утех, они наскоро выпили чаю с черным хлебом и разбежались: Катя в магазин, а Володя — прямиком в порт.

В порту была суматоха, ощущался запах гари и дыма.

Володя сразу кинулся к судну и почти тут же столкнулся с капитаном.

— Здравствуй, Александр. Слышал уже, что бомбили?

— Весь город видел и слышал. Судно не пострадало?

— Наше не пострадало, а вот на заводе пожар был. Правда, потушили быстро. Транспорт один пострадал сильно и подлодка, есть жертвы.

Услышав про подлодку, Володя изменился в лице, сердце екнуло. Ведь он был подводником до мозга костей, любил он лодки, это было его призванием, как у других людей летать, лечить, петь.

— Федор Савельевич, можно на подлодку поглядеть?

— Не насмотрелся еще? Едва не в каждом выходе встречаемся. Ладно, иди уж, все равно ремонт до вечера не закончится, а то и дольше.

И Владимир отправился к заводскому причалу. По пути увидел один полуразрушенный цех, где рабочие уже разбирали завалы.

У причальной стенки стояла подводная лодка.

Внешне повреждения на «малютке» были невелики. Рубка посечена осколками, вмятина на ней изрядная. Володя присмотрелся — да, и антенна сорвана.

Мимо прошел краснофлотец.

— Эй, земляк, что случилось?

— А сам не видишь? — хмуро бросил матрос.

— Да ведь это ерунда — пробоины на рубке. Лишь бы прочный корпус не пострадал.

— Ты заводской, что ли?

— Нет, матрос с «Софьи Перовской».

— Повреждения у нас на лодке и в самом деле невелики, только четырех подводников сегодня хоронить будем.

— Как же так?

— Осколками на пирсе. Лодка бункеровалась, да заводские дизель регулировали. Бомба рядом взорвалась.

— Да, беда. А как командира вашего найти?

— Он сам сюда идет, — матрос показал на мужчину средних лет в кожаном реглане.

Владимир подошел к нему:

— Здравствуйте! Примите мои самые искренние соболезнования…

— Принимаю.

Командир лодки сунул в рот папиросу, прикурил.

— Ты заводской? — спросил он.

— Нет, рулевой с «Софьи Перовской».

— Что хотел? У меня времени мало.

— На лодке служить! — выдохнул Владимир.

— Доводилось раньше? Есть специальность?

— Нет, — Владимир слукавил. А как сказать правду, если по документам он и близко к подлодкам не подходил.

— Краснофлотец? — капитан-лейтенант окинул взглядом его одежду.

— Нет.

— Насколько я знаю, все суда Севморпути мобилизованы. У тебя бронь должна быть от призыва. Как тебя взять?

— Я же не в тыл прошу отъедаться. У вас четырех членов экипажа не хватает.

— Верно, и взять их пока неоткуда. По закону положено, чтобы тебя военкомат призвал, потом учебка, чтобы ты специальность получил — электрика или торпедиста.

— Война тоже не по закону.

— Тебя же на судне в дезертиры запишут, искать будут, а мне отвечать.

Володя набрался духу: рисковать так рисковать. Он достал из кармана свои документы и протянул их командиру подлодки. Тот взял, просмотрел их и вернул.

— И дальше что?

— Я детдомовский, родни нет. Возьмите меня вместо убитого матроса и по его документам.

Володя волновался — голос осип, губы пересохли.

Командир замешкался, но ответа сразу не дал.

— Тебя же твой капитан искать будет. Был человек — и пропал. В розыск объявят.

— А вы к нему сходите, поговорите. Судно мое недалеко стоит, ремонтироваться будет.

— Ох, втягиваешь ты меня в авантюру. Как бы жалеть потом не пришлось!

Врать так врать, решил Володя.

— Я на заводе раньше работал, хорошо знаю торпедные аппараты, электрику, рулевым быть могу. Не пожалеете!

— Ты же говорил, что не плавал на подлодке?

— Не плавал, но ремонтировал и знаю устройство.

— Это меняет дело. Ладно, дальше фронта не пошлют. Пошли к твоему капитану.

Услышав, что у него хотят забрать рулевого, Федор Савельевич схватился за голову:

— Ты, Саша, побудь в коридоре, мы сами поговорим.

Володя вышел.

Разговор шел сначала спокойный, дальше — на повышенных тонах. Потом наступила тишина. Подрались они там, что ли?