Бунтарь. За вольную волю! - Юрий Корчевский Страница 41

Князь Пожарский отправился в Москву. Сам хотел поглядеть на численность войск поляков, их позиции, узнать настроение москвичей, заручиться поддержкой дворянства. Молодой князь происходил из знатного, но обедневшего рода. Служба его продвигалась неспешно. Служил честно, одержал несколько побед в сечах – у села Добриничи, при Коломне, когда он разбил рать Тушинского вора. А ещё бой с казаками атамана Салькова на Владимирской дороге, где Пожарский истребил всё войско атамана. Но царствующие особы князя не отличали, вся слава доставалась лизоблюдам.

Прибыл тайно, с несколькими слугами, поселился в своих хоромах на Сретенке, планы строил, с кем встретиться надо. Да не получилось. Утром девятнадцатого марта проснулся от криков, выстрелов. Москвичи, не дождавшись всего двух дней до подхода ополчения Ляпунова, начали восстание. Польский гарнизон состоял из семи тысяч воинов, из которых две тысячи наёмники из немцев.

Наёмники теснили восставших. Ещё бы! Хорошо вооружённые, в полной защите и с боевым опытом.

Пожарский ситуацию уяснил, оседлал коня и помчался в стрелецкую слободу, поднял стрельцов, повёл их к Сретенским воротам. Дмитрий направил небольшой отряд на Пушкарский двор с наказом – не возвращаться без пушек. На сторону восставших перешли отряды двух бояр. Отряд Бутурлина бился с поляками на Яузских воротах, а отряд Полтавского в Замоскворечье.

К Пожарскому смогли привезти несколько пушек с огненным припасом. Князь организовал узел сопротивления напротив Введенской церкви на Сретенке, установив пушки, а за ними стрельцов. Когда немцы подошли, дал несколько залпов, а потом пошла сеча. Немцы потеряли часть наёмников, отошли к Китай-городу. Отряды Бутурлина и Полтавского тоже держали оборону. Пожарский, лично участвующий в бою, получил тяжелое ранение головы. Верные люди на руках вынесли его до дома, уложили в возок и вывезли в Троице-Сергиев монастырь.

Поляки, сочтя положение угрожающим, стали поджигать город. Отряд пана Гонсевского с 20 марта начал поджигать дома. Деревянные в своём большинстве, они вспыхивали, огонь перекидывался на соседние. Поляки препятствовали тушению пожара. Конница ляхов следующим днём атаковала подходившую к Москве конницу Просовецкого. Потеряв две сотни убитыми, атаман счёл за благо отойти.

К моменту подхода основных сил ополчения Москва уже пылала. Ополченцы с холмов смотрели на пылающую столицу. При подавлении народного восстания ляхи уничтожили семь тысяч москвичей, другие жители спасались бегством. Пожар продолжался несколько дней. Целые кварталы выгорели вокруг Китай-города.

Ополченцы разбили лагерь под Москвой, активных действий не вели. Бояре, князья и атаманы сформировали «земский собор». Как всегда, решали, кто будет главным.

Между Иваном Заруцким и Прокопием Ляпуновым возникло соперничество. Когда Ляпунов приехал к казакам, Заруцкий его зарубил. Дворяне со своими ратниками, лишившись предводителя, стали покидать лагерь. Казаки с Заруцким и отряд Трубецкого остались под Москвой, но, когда летом узнали о новом ополчении, испугались. Смерть Ляпунова не прошла бы даром для атамана, и второго августа 1612 года Заруцкий бежал с казаками в близкую Коломну, а затем и в Астрахань.

Фактически провал первого похода на Москву был полный. Михаил со своим отрядом подошёл, когда Москва догорала. Постояли в лагере, да и вернулись в Нижний.

Воевода Репнин, водивший нижегородское войско, умер. Дмитрия Пожарского после Троицкого монастыря перевезли в родовое имение – село Мугреево. Рана у князя заживала плохо, то гноилась, то кровила. А ещё накатывала слабость, головокружение.

Семибоярщину князь не принял категорически. Предатели отчизны!

В Нижнем приняли поражение ополчения близко к сердцу, как личную трагедию. Войско в поход сходило, а толку нет. Поляки так же сидят в Москве, обирают города и сёла, ведут себя жестоко и надменно.

Уже и народ простой стал волноваться. Как же – угроза православной вере, традициям, языку, а пуще того – несправедливость. Эти чаяния быстро уловил земский староста из Нижнего Кузьма Минин. Государя нет, Семибоярщина отчизну предала, веры ей нет. Стало быть – народу надо бороться, не выжидать. Призвал Кузьма народ.

«Если хотим помочь государству, не будем жалеть своего имущества, животов наших. Да не то что животов, но и дворы свои продадим, жён и детей заложим!»

До Дмитрия Пожарского призывы Минина донесли. Непривычно для князя. Раньше государь или бояре руководили, а ноне «чёрный люд» стал действовать.

В Нижнем долго обсуждали, кого поставить воеводой над войском. Минин был человеком многоопытным и мудрым. О неудаче в Москве знал в подробностях. Считал, всему виной множество начальников, каждый из которых мнил себя главным, тянул одеяло на себя. Главный воевода должен быть один, и ему беспрекословно подчиняться всё войско. Таким требованиям отвечали не все служивые князья. Одни не обладают полководческими талантами, другие замараны служением Тушинскому вору, а третьи, как Андрей Васильевич Голицын, убиты. Поляки казнили князя с началом народного восстания, он в то время сидел в узилище. Получалось, по всем статьям подходит Пожарский. Не имея войска, смог организовать оборону на Сретенке. С Тушинским вором не связан, молод, осторожен и ни одной битвы не проиграл. К Пожарскому отправилось посольство из Нижнего. Князь принял переговорщиков настороженно, сослался на раны, согласия своего возглавлять войско не дал.

В Мугреево отправился сам Минин. Долго беседовали с глазу на глаз староста и князь. Какие доводы привёл Минин, неизвестно, но князь дал согласие.

Через время из Нижнего прибыло посольство. Во главе дворянин Ждан Болтин, духовную власть представлял Печерский архимандрит Феодосий, а с ним выборные из посадских людей. Князь выразил согласие возглавить войско и поход, но потребовал, чтобы в «товарищах» у него был Кузьма Минин. Это противоречило традициям. Минин – человек невоенный. Посольство согласилось, да и выбора у них не было.

Князь разослал гонцов, к нему стало стекаться ополчение из Дорогобужа, Смоленска. К Нижнему Пожарский уже подъехал в сопровождении небольшого войска. Князь понимал, что основу, ядро рати должны составлять профессионалы-стрельцы, служилые дворяне. Пожарский принципиально не хотел брать наёмников – дорого и могут предать в любой момент. Для начала Пожарский устроил смотр. Войско выглядело плохо – кони далеко не у всех, оружие разномастное, одеты скверно. А как ратнику воевать, если на ногах лапти, а не добротные сапоги? Князь выставил нижегородцам требование – оснастить войско всем необходимым. Минин кряхтел, но требование исполнил.

Поступили сведения, что казаки, признавшие «псковского ворёнка», собираются идти на Ярославль. А город этот, стоявший на водных и сухопутных путях, мыслил сделать местом сбора Пожарский. К Ярославлю на рысях пошёл отряд под командованием двоюродного брата князя, Дмитрия Лопаты-Пожарского. Лопата успел занять город до подхода казаков. Те в бой вступать не решились.

Главное войско во главе с Пожарским выступило из Нижнего 23 февраля 1612 года. Шли по берегу Волги, неспешно, поскольку по пути присоединялись ополчения из других городов. И не везде воеводы городские встречали рать доброжелательно. Первыми к войску присоединилась рать из Балахны с воеводой Матвеем Плещеевым, соратником Прокопия Ляпунова. В Юрьеве примкнули служилые татары со своим мурзой. В Кинешме – народное ополчение. А костромской воевода Иван Шереметев оказал сопротивление, запер городские ворота. Посадские люди ворота открыли, дрекольями и вилами загнали воеводу с несколькими ратниками в собственный дом воеводы да разошлись. Поджечь хотели, а воеводу до смерти прибить. Пожарскому пришлось спасать Шереметева от народного гнева, вывез из города и отпустил восвояси.