Зачет по выживаемости - Василий Гриневич Страница 41
Зачет по выживаемости - Василий Гриневич читать онлайн бесплатно
— Если это не мираж, Васич, — голос у него был совершенно ясный и трезвый, без малейшего драматизма, — нам просто несказанно, фантастически повезло. Просто два туза в прикупе.
— Так не бывает, — сказал я.
— Что? Два туза? Бывает и три.
— Шулер, — сказал я.
— И все три козырные. Это, не иначе, тот самый особняк.
Алексей, согнувшись, вдруг со всей силы ударил кулаком по бетонному покрытию.
— Мираж?! — закричал он — Черта с два! Судьба не бывает шулером! Просто так легла карта. Фарт это называется! Слышал такое слово? Фарт!
— Слышал, — сказал я.
— А если кто из вас, господа, — он впился глазами мне в переносицу, — смеет обвинять меня…
— Что, к барьеру? — спросил я.
Алексей, прищурившись, смерил меня взглядом а-ля Сирано де Бержерак, прикидывающим, как без лишних хлопот разделаться с наглецом коронным фамильным ударом. При этом он все так же продолжал стоять на коленях. И в этот момент сзади, совсем недалеко, опять раздался протяжный вой. Алексей вскочил как ужаленный.
— Дьявольщина!
Я резко оглянулся и едва не упал: голова пошла кругом. Ч-черт, как плохо. Только этого не хватало.
— Бежим! — закричал Алексей. — Чего ты ждешь?!
Мы рванули к повороту шоссе, за которым открылся ажурный забор с решетчатыми воротами, тоже оплетенными лианами. Несомненно, лет уже сто до них никто не дотрагивался. За воротами, полускрытый стволами бледных термитников, выросших прямо посреди двора, темнел кирпичный двухэтажный коттедж с покатой замшелой крышей.
— Туда!
Мы уже подбегали к воротам, когда нарастающий трескучий звук за спиной, похожий на шум крыльев гигантской стрекозы, заставил меня оглянуться. Алексей тоже оглянулся и закричал что-то нечленораздельное.
В сливающемся веерном мелькании десятков ног на шоссе выплеснулось полосатое змеевидное тело. Мне показалось, что на мокрой коже его еще блестят капли водопада. Даже запахом знакомым потянуло: разлагающейся рыбы.
Невероятно! Монстр. Неужели тот же самый? Бич божий. Если бы не массивная треугольная голова ящера на гибкой шее, тварь можно было принять за чудовищно раскормленный хлыст. Даже окажись перед нами Красная кнопка, все равно ее было бы поздно нажимать. Никогда и ничего в жизни я так страстно не желал, как увидеть у себя под ногами брошенный лучемет. Но никакого лучемета не было, а было влажное от недавнего дождя бетонное шоссе, а впереди решетчатые створки ворот и спина Алексея, а сзади нас настигал трескучий топот чудовищной многоножки.
Одним махом мы перепрыгнули через забор. Алексей неожиданно поскользнулся и едва удержался на ногах.
— Нога-а-й…
Я подхватил Алексея под мышку. Приземистое кирпичное здание было уже совсем близко.
— Эй!
— Кто-нибудь! — закричал Алексей, — Э-э-эй!
Вряд ли там кто-то был. Двор зарос пышным подлеском. Окна и стены здания оплетали вьющиеся чешуйчатые побеги. Никого там не было.
Я оглянулся последний раз и понял, что мы не успеем. Над забором вспузырилось, переливаясь во двор, кошмарное многоногое тело. В глазах потемнело, я уже ничего не видел перед собой, только наши окровавленные растерзанные останки посреди мокрой травы. «Этого не может быть, не может быть. За нами наблюдают!» В эту секунду я ожидал чего угодно. Например, залпа лазерной пушки с орбитального спутника.
И тут Алексей упал, и одновременно навстречу нам рванулся грохот пулеметной очереди. Я покатился по земле. Все смешалось: визг летящих над нами пуль, низкое обычное небо, извивающееся в агонии тело твари, которое рвет крупнокалиберный свинец, и тот, кто стоит, откинувшись назад, в дверях коттеджа и в руках его пляшет, изрыгая длинные очереди из бешено вращающегося шестиствольного барабана, сама смерть, больше всего похожая на вертолетный пулемет. Валентин. Хома-киммериец. То есть Конан Брут.
— Никого здесь нет, — сказал Валентин. — И непонятно даже, когда дом покинули. Несколько лет, не меньше.
Алексей стоит рядом с окном, из которого видно часть двора, заливаемого дождем, и поверженное чудовище. На спине чудовища сидят стервятники. Они поклевывают вывалившиеся внутренности, сыто переваливаясь с ноги на ногу, лениво ссорятся друг с другом. Некоторые, нахохлившись и сложив крылья, просто дремлют, закрыв глаза перепончатыми веками. Ливень им не мешает ни в малейшей мере.
Валентин сидит в глубоком кресле около стола, на коем выставлены открытые банки с консервами и трехлитровая бутылка с тоником. Все это Валентин извлек из подвала под первым этажом. С его слов, дом имеет целую анфиладу подвалов, уходящих вглубь на десятки метров. Валентин не успел осмотреть и третьей части. Он добрался сюда поздно вечером. Никаких следов ни Юры, ни Гриши он не видел, но уверен, что они приземлились дальше к западу, если не у самого звездоскафа, то на плоскогорье недалеко от космодрома. Следы на вездеходе? Да, оставлены им.
Непогода снаружи разыгралась не на шутку. Мало того, что третий час льет дождь, воздух от частых разрядов молний наэлектризовался до такой степени, что концы волокнисто-керамических штырей, выступающих из решетки ворот, начали светиться в сгущающихся сумерках голубыми огнями святого Эльма.
Кажется, мы уже обговорили все. Через девять часов наступит рассвет, и мы двинемся по шоссе вверх к космодрому. Валентин уверен, что никаких трудностей впереди не предвидится. Он устроился в глубоком кресле, а поперек подлокотников кресла лежит пулемет. Время от времени Валик поглаживает затвор или рифленую рукоять. Невооруженным глазом видно, что рядом с шестиствольной вороненой сталью он чувствует себя гораздо спокойнее. Огромный пулемет не кажется чем-то противоестественным в его ладонях. Вообще, насколько я помню, у Валентина всегда была необъяснимая тяга к оружию. В этой области он демонстрировал просто феноменальные способности: не в силах выучить логарифмические поправки изограв, он знал назубок не только все типы лучеметов, но и все типы огнестрельного оружия, начиная с семнадцатого века, а также прекрасно разбирался в рубящем, колющем и метательном оружии вплоть до эпохи Пелопоннесских войн. Алексей как-то назвал его за это диверсантом, внуком диверсанта, чем, безусловно, польстил самолюбию Валика.
Только сейчас мне почему-то подумалось, как мало я знаю Валентина. Мы прожили с ним пять лет бок о бок в Школе, но никогда он сам не рассказывал о себе, и все, что я знаю о нем, — какие-то отрывочные сведения с чужих слов.
Не было в его лице ничего от уголовного преступника, каким его описывает с упоением доктор Чезаре Ломброзо: низкий лоб, массивная нижняя челюсть, большие уши; а между тем рассказывают, что пять лет назад Валентин был поставлен перед выбором: либо колония, либо вступительные экзамены в Астрошколу. И тут уж Валику пришлось поднапрячься, потому что, если б он провалил вступительные экзамены, жизнь бы его покатилась по совсем другой колее.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments