Скользящие души, или Сказки Шварцвальда - Елена Граменицкая Страница 41

Подхватив подругу под руку, Лена с трудом оторвала ее от верного спутника и повела знакомиться с остальными хозяевами торжества.

— Начну по порядку: Мартин и Урс, мои коллеги. Они, как и я, присоединились к завершающему гала-ужину. Они рабочие лошадки, можешь им улыбнуться, но не более.

А к этим господам прошу проявить максимальное уважение. — Елена перешла на немецкий: — Месье Боккар, мадам Вивьен, позвольте представить вам подругу детства, Марию Фогель. Примите еще раз искреннюю благодарность за ваше гостеприимство и прекрасно организованный вечер.

Седовласый мужчина крошечного роста в почти игрушечном смокинге вежливо кивнул и протянул открытую ладонь. Маша хотела ответить на рукопожатие, как вдруг маленький господин поднес ее кисть к губам и запечатлел на ней поцелуй.

Маша перевела дыхание от восхищения. О Франция!..

Спутница коротышки, его подруга или жена, молодящаяся дама, явно проигрывающая безжалостному времени, сдержанно улыбнулась. Ее равнодушный взгляд заскользил по остальным гостям. Маше не составило труда прочитать ее мысли: «Сколько еще молодых особ постараются очаровать моего Petit [34]? Быстрее бы закончилось это утомительное мероприятие…»

— И, наконец, особый гость господина Боккара. Его друг, уроженец Уэльса, господин Клайв Мортон, — в голосе Елены зазвучали теплые, почти трепещущие нотки, когда она представляла стоящего рядом с хозяином шато светловолосого мужчину. Облаченный в застегнутый до горла темный сюртук короткого кроя с жемчужным переливом аксельбантов, опоясанный изысканно расшитым кушаком, красавец отступил на шаг, позволяя разглядеть его необычный наряд.

Смысловая нагрузка его строгого костюма, соответствующего минувшей эпохе колониальных войн, заключалась в демонстрации именно этого шелкового аксессуара, не иначе.

Оторвавшись от замысловатой вышивки на поясе, Маша перевела взгляд на лицо Клайва и мгновенно утонула в глазах сапфирового цвета. Первая ее мысль была о линзах, но, приглядевшись внимательней, она поняла, что это натуральный цвет. Редкий оттенок небесной синевы, глубокий, насыщенный, отороченный по кругу темным ободком.

Восхищенно вдохнув аромат греха, исходящий от его кожи, на долю секунды она представила, сколько сердец успел разбить красавец-англичанин. Загорелое лицо, светлые волнистые волосы, стянутые в хвост, правильной формы нос с небольшой горбинкой, красиво очерченные губы довершали портрет «убийцы».

Клайв, словно угадав ее мысли, улыбнулся, легонько вздернув уголки губ:

— Привет! Ты говоришь на английском?

Маша смутилась. Она понимала язык, но не владела им свободно. Заметив ее растерянность, британец не моргнув глазом заговорил на немецком, старательно подбирая фразы:

— Язык Шиллера и Гете более понятен? Я рад познакомиться с подругой моей прекрасной Елены, — Клайв кончиками пальцев провел по спине стоящей рядом женщины. Лена вздрогнула от прикосновения словно от электрического разряда. Ее глаза затуманились и тут же остро взглянули на подругу, давая понять: не тронь — здесь моя территория.

Маше стало неуютно в их компании. Она поискала Максимильяна, но верного спутника не было поблизости.

Подруга верно расценила ее взгляд:

— Никуда он не денется. Готовит аппаратуру для общего снимка. — И громко добавила по-немецки: — Клайв Мортон — писатель, он как раз заканчивает новый роман и планирует завтра отправиться к своему редактору в Базель. Так что вам по пути, можете воспользоваться его машиной. Он подкинет вас до Берна, дальше доберетесь сами. Хочешь я похлопочу? — закончила она практически просьбой.

Маша удивленно взглянула на подругу. Какой смысл привлекать к их авантюрной затее совершенно незнакомого человека? Но, поймав ее умоляющий взгляд, согласилась, полагая, что просьба Лены имеет большое значение для нее самой. Не важно, какое.

Клайв расплылся в улыбке, всем видом показывая, что ему будет приятно оказать любезность. Была ли улыбка лицемерной или искренней — кто знает. Словно оправдываясь, Лена шепнула подруге:

— Прошу прощения, мне придется тебя оставить, надо распорядиться по поводу ужина.

Англичанин, вежливо извинившись, направился вслед за мелькнувшим в коридоре алым платьем.

Вопрос у Марии вырвался сам собой и остановил мужчину уже в дверях:

— Господин Мортон, о чем ваш роман?

Мужчина обернулся. Гуттаперчевая улыбка не соответствовала мрачному ответу:

— О казненной ведьме Шварцвальда.

И он исчез, оставив Машу наедине с рвущимся из груди сердцем.

Несколько мгновений она прислушивалась к глухим ударам, словно это был стук в запретную дверь, которая не замедлила со скрипом открыться.

На смену удивлению пришел безотчетный страх.

Перед глазами возник образ Виктории, вспомнился кошмарный подвал из сна, клоки спутанных волос в горле.

Ледяной озноб пробежался по телу. Маша беспомощно огляделась по сторонам.

Никому не было до нее дела. Веселые, расслабившиеся под действием аперитива гости кружили стайками вокруг хозяев дома. Звучали радостные возгласы и комплименты, слышался заискивающий смех.

Нина Владимировна, она же фея-крестная, и та бесследно исчезла.

Талию тронула чья-то рука, горячий вздох скользнул по волосам, легкие, как крылья бабочки, губы коснулись шеи, оставив на ней пылающий след.

Маша вздрогнула. Волна наслаждения мгновенно согрела ее испуганное сердечко. Нежный голос прошептал на ухо:

— Ты говорила, что знаешь мой язык, но не думал, что он так приятно звучит в твоем исполнении.

Облегченно вздохнув, она включилась в игру:

— Где был мой верный рыцарь, почему заставил себя ждать?

Макс сделал удивленный вид:

— Неужели ты скучала?

Его руки скользнули по ее плечам, нежно сжали кисти. Маша не могла отвести взгляда от теплых шоколадных глаз Максимильяна. Они соблазняли, обещали остановить волшебные часы за пять минут до полуночи, чтобы сказка длилась целую вечность…

Только многозначительное покашливание появившегося рядом гламурного мальчика вернуло мечтателей на землю. Поступило приглашение пройти за стол.

Маша с Максимильяном сели за самый дальний. Материализовавшаяся неизвестно откуда «фея-крестная» попросила разрешения присоединиться к их уединенной компании. Всем своим видом Нина Владимировна демонстрировала лояльность и политику невмешательства в личные отношения коллег.

Положа руку на сердце, Маше было безразлично мнение окружающих. Она впервые за долгое время чувствовала себя по-детски счастливой, словно мама привезла ее в магазин в центре и посадила на волшебную карусель. Девушка несколько раз коснулась местечка на шее, где горел поцелуй, боясь поверить в случившееся.