Демоны рая - Михаил Кликин Страница 41

— А ты молодец, — сказал Ларс, утираясь рукавом. — Не ожидал от тебя, честно говорю. — Он пригладил мокрые волосы ладонью.

— Ты это о чем? — рассеянно спросил Яр, с отвращением выковыривая грязь из-под неприлично отросших ногтей.

— Да вообще… Как ты хурбов отстреливал.

— А… — Яр пожал плечами. — Ты был прав. Это как игра. Прицеливаешься и жмешь на курок. Главное — не думать, что все это взаправду.

— А в людей стрелял? — помолчав, поинтересовался Ларс.

— В проволочников? Нет, конечно. — Яра передернуло, когда он представил, что одна из дробин могла зацепить живого человека. — И мысли такой не было.

— А вот это зря.

Они сидели на выпирающей из земли трубе, внутри которой что-то клокотало и всхлипывало. Перед ними отплясывал живой огонь, пожирая корчащиеся пластиковые обломки, которые Ларс называл дровами.

— Подбрось-ка в костер еще дров, — говорил он, когда жар спадал, а пламя делалось ниже. И Яр, наклонившись, осторожно совал собранный Ларсом пластик в медленно оплывающую огненную кучу.

— Откуда ты знаешь все эти слова? — спросил он, когда проводник в очередной раз потребовал бросить в костер дров.

— Какие именно?

— Ну, разные: «костер», «дрова». «Изморось» еще.

— Хм… — Ларс задумался. — По-разному. Что-то от учителя Димитра перенял, что-то узнал от людей, живущих за городом, а что-то в старых книгах вычитал. Тут ведь как получается: если нет вещи или явления, то нет и названия. А нет названия — так и вещи как бы не существует. Взять дрова, например. Раньше это слово обозначало куски дерева, предназначенные для сожжения. И где теперь найти дерево? Зачем теперь жечь огонь? Исчезла необходимость в вещи, пропало и слово. Осталось в словарях да в старых книгах — но кто туда заглядывает? А мне вот частенько приходится греться у открытого огня, еду на нем готовить, воду кипятить, одежду сушить. Вот и вернулись слова: и костер, и дрова.

— А почему не просто «огонь», «пластик»?

— Огонь, он разный бывает. Пожар — тоже огонь… А что касается пластика… Он ведь не всякий для костра годится. Один дымит сильно, другой воняет, третий и вовсе для здоровья вреден. А тот, что подходит, — вот это и есть дрова…

День заканчивался. Небо еще было светлым, но по земле расползалась постепенно густеющая тьма. Яр все ждал, когда включится ночное освещение, но потом сообразил, что ни фонарей, ни реклам, ни светонакапливающих панелей здесь нет, а значит, ночь им предстоит непривычно темная.

— А ты уверен, что они от нас отстали? — поежившись, спросил Яр и без очередного напоминания подбросил в костер дров.

— Сюда хурбы не заходят, — ответил Ларс. — За Сортировку они носа не суют.

Яр вспомнил ту самую Сортировку: крошащиеся от прикосновения бетонные столбы, спирали насквозь проржавшей проволоки, вышки с обзорными кабинами наверху и множество пересекающихся, разбегающихся в разные стороны железных путей.

— А проволочники? — осторожно поинтересовался Яр.

— О них тем более можно не беспокоиться. Ты лучше видел, что там творилось. Если кто и выжил, ему теперь точно не до нас. Да и не сумели бы они пройти нашим путем…

За Сортировкой находился огромный пустырь, заваленный строительным мусором. Ларс утверждал, что в давние времена здесь был обычный городской район, но потом его решили обновить и даже начали работы по сносу зданий.

Как-то так получилось, что перестройка завершилась на этапе разрушения. На века встали огромные промышленные машины. Теперь они догнивали на краю пустыря, напомнив Яру скелеты динозавров, которые он несколько раз видел в ви-музее…

— Сейчас бы мяса приличный кусок, — причмокнув, сказал Ларс и выкатил из огня банку с кашей. — Нет ничего вкуснее мяса, пожаренного на костре. Но только не на таком, как у нас, а на настоящем. Чтоб угли были от настоящих дров. И мясо тоже должно быть настоящее.