Львиное сердце - Елена Первушина Страница 41

— Отлично! — профессорша склонилась над поверженным сталкером.

Плюмбум отшатнулся, решив, что лучше не вставать на пути разъяренной валькирии.

— Ты убил мою мать, ублюдок! — четко выговаривая слова, произнесла Ким. — А теперь гори в аду.

Она приложила дуло пистолета ко лбу сталкера и спустила курок. Пуля пробила череп насквозь, выхватив огромный кусок мозжечка. Невероятно, но даже после «контрольного» выстрела Стрелок был еще жив.

— Я вернусь, — прошептал он. — Вы ничего не можете с этим сделать. И я не могу…

Загадочный сталкер наконец-то смежил веки и затих.

— Давай, Ким, сматываемся! — Плюмбум схватил шведку за руку и оглянулся. — Ага, прячемся сюда!

Он заскочил в хатку, затащил туда Райку и хлопнул дверью. Внутри царили грязь и запустение. В углах были навалены кучи мусора, по стенам поднималась плесень. Запах, стоявший в хатке, не вызывал никаких сомнений в том, для чего ее использовали проходившие мимо сталкеры.

— Может, эти твари разбегутся, увидев, что ты грохнула их предводителя? — понадеялся Плюмбум. — Но будем держать в уме наихудший сценарий. Кстати, спасибо за помощь! Успела как раз вовремя.

— Не думай, что ради тебя, — сказала Ким, придвигая к дверям разваливающийся стол. — У меня с этим мерзавцем старые счеты.

— А как же доверие? — Плюмбум осторожно выглянул в окно, в котором каким-то чудом уцелели стекла.

— Доверие тут ни при чем. Разные вещи.

— Ладно, договорились. Где Тропник?

— Не пошел со мной. Сбежал.

— Пускай бежит. Как говорится, баба с возу, кобыле легче.

— Шовинист. Что там видно?

— Собаченьки кружат… Мясо чуют собаченьки… Ага, а вот и Кинг-Конг пожаловал.

В стену домика словно ударил тяжелый чугунный молот.

«Черт дери! — подумал Виктор. — Похоже, мы сами загнали себя в ловушку».

— Оружие? — требовательно спросил он.

— Только пистолет, — ответила Ким, показывая ему «ЗИГ-Зауэр». — И ножи, конечно.

— Плохо дело. Кинг-Конга этим не возьмешь.

— Смотрите, Виктор, что это?

Ким показала ему черно-белую фотографию — двое в шлюпке на озере. Плюмбум сразу понял, что удивило профессоршу — среди общей грязи и хлама фотокарточка выглядела подозрительно чистой — глянцевая, белая с изнанки, будто только что из закрепителя. Явная аномалия!

Однако Виктор все еще думал, что они зря теряют время, пока не перевернул фото и не увидел надпись синими чернилами: «На память Леночке от Антона. Правое — навались! Левое — табань!»

Плюмбум застыл. Совсем недавно он уже слышал подобную фразу. «Левое — табань!» Именно это сказал ему неизвестный абонент, позвонивший в Киеве. Какова вероятность, что бессмысленная фраза случайно всплыла несколько дней спустя? Никакой. А значит, фото попало сюда неслучайно, и тот абонент вовсе не ошибся номером.

Возможно, при других обстоятельствах Плюмбум менее охотно поверил бы в чудо, но когда в стену дома колотится огромная обезьяна, а вокруг бегают крокодилопсы — это очень помогает вере. Но в самой фотографии ничего особенного нет. Просто парочка решила покататься по озеру. Значит, должно быть что-то особенное в обстоятельствах, при которых ее нашли.

— Где она лежала, Ким? — быстро спросил он. — Где вы ее взяли?

— Прямо вот тут, на полу.

— Ага.

Плюмбум сдвинул ногой остатки полусгнившего половика, включил нашлемный фонарь и увидел металлическое кольцо, торчащее из пола. Нагнулся, дернул за него и откинул крышку, закрывающую вход в подвал.

— Ким, мы спасены! Лезем туда!

2

На рассвете Алина разбудила Артура:

— Поднимайся, соня. Я уже рюкзаки собрала.

— Рюкзаки? — Физик потянулся, хрустнув суставами. — Какие рюкзаки?

— Наши, — с улыбкой сообщила Алина. — Ты в походы ходил когда-нибудь?

— Ходил, — признался Артур со вздохом. — Но безуспешно.

Эту полушутливую фразу он услышал как-то в интервью известного барда, и с тех пор мечтал этак лихо и словно бы невзначай ввернуть в разговор. Мечта сбылась, что называется, в полном объеме, одно было плохо — Алина не обратила на его остроумие ни малейшего внимания.

— Ну и ладно, — отозвалась она невпопад. — Лучше посмотри и подумай, все ли я собрала, что нам может понадобиться.

Артур сел и увидел на полу перед собой два увесистых рюкзака. Домовитая Алина умудрилась обшарить весь дом и действительно натащила массу полезных вещей: тушенку, хлеб, бутылки с водой, банки энергетика, аптечки, складные ножи, запасное белье, теплые свитера, дозиметры, приборы ночного видения. Венчали всю эту груду два черных «долговских» бронежилета.

Артур вздохнул. Вчера ему показалось, что они близки друг к другу, близки к объяснению, близки к счастью. Но сегодня, едва он открыл глаза, стало ясно: волшебная ночь закончилась, наступили будни, снова надо идти, прятаться, спешить, сражаться за жизнь. Снова надо делать вид, что он может относиться к Алине просто по-товарищески.

— Гитару забыла, — наконец нашелся он.

Алина хмыкнула. Эту остроту она услышала и оценила.

— Что самое смешное, гитара здесь и правда есть — в кладовке висит. Если жаждешь, прихватим.

— Да зачем мне? Я и играть-то не умею. А оружия нет?

— Нет нигде. Похоже, с собой забрали. Я только вот что нашла, — она показала на две саперные лопатки привязанные к рюкзакам. — Вроде, острые.

— Угу, пригодятся. То есть, тьфу, надеюсь, что не пригодятся, но все-таки на всякий пожарный случай…

— Да ладно, все я поняла. Откуда ты только суеверий этих нахватался? А еще ученый. Физик! Короче, давай завтракать и двинули.

Они перекусили жаренной ветчиной с хлебом, после чего Алина упрямо вымыла посуду. Артур примерил рюкзак и крякнул.

— А ты потянешь? — спросил он с тревогой. — Может, переложим часть вещей в мой?

Но Алина спокойно ответила:

— Разумеется, потяну. Я и не набивала бы столько, если бы почувствовала, что для меня слишком тяжело.

Артур вздохнул — трудно любить самостоятельную девушку.

3

Напрягаясь из последних сил, Никита Грач ухватил мертвого водителя под мышки и перетащил его на заднее сиденье. Второй мертвец так и остался сидеть в своем кресле — Никита решил, что сможет какое-то время выдерживать соседство с ним.

Пожалуй, даже хорошо, что у трупов нет голов — так их невозможно было узнать. И легче было думать о них не как о людях, а как об увесистых кусках плоти, с которыми нужно что-то делать. Похоронить их сейчас Никита не мог: не было времени и нечем копать могилу. Но и просто бросать их без погребения не хотелось — это было как-то не по-долговски.