Карамель. Новый Мир - Кристина Тарасова Страница 41

– В Новом Мире?

Уточнение ставит всё на свои места. Но мне это кажется невозможным. Нет…нет, это и есть нечто невозможное. Родиться можно только в Новом Мире. Ты рождаешься в Новом Мире и тебя тут же регистрируют как нового гражданина: присваивают личный номер, заводят счёт и прочее. Вдруг догадываюсь?

– Ты из Острога?

Начинаю понимать больше.

– Ты поднялся из Острога?

Вскрикиваю:

– Кого ты убил, чтобы занять его место в Новом Мире? Обмануть систему невозможно, просто оказаться в городе – тоже. Ты – преступник! Наверняка занял чьё-то место, чтобы позабавиться среди достойных, но сам не таков.

– Тихо, – сердито бросает Каин. – Просто смирись с тем, что ваша система неидеальна и подобных ужасов, дабы подышать воздухом с поверхности, совершать не надо. Понимаешь?

– Система идеальна.

– А люди?

– И люди.

– Но я здесь. Каким образом, конфетка? Смотри.

Водитель отпускает руль и снимает одну перчатку – гляжу на пустую ладонь. Нет чипа. Нет, мать его, чипа. Нет чипа для оплаты, нет идентификатора. Думаю, что сошла с ума и их попросту никогда и ни у кого не было. Смотрю на свою руку – словно, истинно сомневаюсь в существовании чипов; на месте. Микросхемы блестят под кожей. Поэтому водитель всё время был в перчатках?

– Я лишь хочу показать, что мы такие же, конфетка, – говорит Каин.

– Структурой тела – да, – подхватываю я, – но у вас проблемы с головой, это во много раз хуже.

– А у вас? – Каин злится. – Не признаёте тех, у кого проблемы, не заботитесь о семье, не дружите по-настоящему. Везде рейтинг, выгода, реклама. Вы не любите. Ты любишь своего названного молодого человека? На кой чёрт он тебе?

Отвечаю увесисто и спокойно:

– Я не признаю – равно иным – чувства любви.

– Ты любишь его, Карамель?

– Я не признаю любви.

– Любишь?

– Ты идиот? – вспыхиваю. – Я не верю во весь этот выдуманными изощрёнными умами бред. Любви нет.

– Любовь есть.

– Нет.

– Отказаться от слов не равно потерять сути.

– Какой ты душный, Каин-водитель, у меня слов нет! Любовь не потерялась из словаря – как и другие эмоции и чувства, но они противоестественны для создателей и наказуемы для иных.

– Так ты любишь его?

Вышка.

– Я никого не люблю! Никого! Никого, глупый ты мальчишка!

– Но любила! Глупого, чёрт бы с ним, мальчишку. Любила! Думаешь, я не знаю?

Вышка, правда.

Откуда ему известно?

Каин бьёт по рулю, а я кидаюсь в слёзы, горло спирает. В окне виднеется крыша дома. Улица Голдман была так близко.

– Откуда тебе известно? – попрекаю его и растираю солёные щёки. – Откуда ты вообще что-либо знаешь обо мне?

– Все знают, прекрати жить в куполе и притворятся, будто бы ничего и никогда не происходило. Карамель Голдман знакома с чувством любви, и факт того известен каждому, кто знаком с фамилией Голдман, оттого враньё золотой девочки дешевит образ излечивающей от заразы создательницы. Карамель Голдман – лишь травмированный ребёнок, вот что я хочу сказать.

Так обо мне говорят?

– Вези домой.

Колени дрожат. Руки дрожат. Опускаю голову и прижимаю ладони к лицу, вновь всхлипываю. Прощаюсь с не до конца выжатыми слезами, что роняла по упомянутому мальчишке давным-давно, и которые, как мне думалось, иссохли вместе с озёрами и морями на Земле.

– Хватит, слышишь? – зовёт водитель. – Не плачь. Ну прости…Прости, я не хотел тебя обижать, а успокаивать и подавно не умею – я идиот, сама сказала.

– Да пошёл ты, – поскуливаю и хлюпаю носом.

Прячет взгляд. Стыдится себя или противится дешёвым слезам?

– Справедливо, конфетка…

– Для чего ты появился в моей жизни? – спрашиваю я.

– Расскажу, но позже. Мы приехали.

Спускаемся к посадочному месту улицы Голдман.

– Не могу выйти, – признаюсь я. – Другие увидят слёзы.

– Другие в любом случае увидят только то, что захотят.

– Везде камеры.

– Вот видишь. В итоге тебя сожрёт сама система, конфетка, если ей слепо верить и следовать. Перемелет сразу же, как почувствует вибрацию в иную сторону. Сегодня ты угодна государству, завтра – нет. Что будешь делать, когда наступит завтра?

– Так везде и во всём. Своё место нужно доказывать, свою принадлежность – обосновывать. Без ресурсов (и неважно: ресурс – это знание, богатства, индивидуальность или что-то ещё) ты не будешь нужен даже самому себе. Я горда тем, что нужна Новому Миру – моё место здесь заслужено. И Новый Мир горд моей верности.

– Никогда не слышала, что розовые очки бьются стёклами вовнутрь?

– Не желаю слушать.

– Боишься разочарований?

– Голдман ничего не боятся, а в Новом Мире невозможно разочароваться.

– Как долго твой отец нашпиговывал тебя партийными лозунгами?

– Ты опять?

– Ладно, возьми. Успокойся.

Достаёт из бардачка блестящий пакет.

– Я спокойна.

– Просто возьми, без споров. Хоть когда-нибудь не спорь – особенно с человеком, который желает добра.

– Ты вынуждаешь.

– Ты сама это делаешь…Ну вот опять. Конфетка, хватит.

Подарок в блестящем пакете. Безумие чистой виды.

– С днем рождения, – вполголоса роняет Каин и вручает пакет.

– Как смешно.

Вся ситуация – сюр.

– Разве я шучу? Или смеюсь сам?

В самом деле.

Восклицаю:

– Зачем это, о, неприятнейший из незнакомцев, с которыми я когда-либо встречалась?

– С началом семнадцатого года, Карамель Голдман. Он запомнится тебе.

Распаковываю подарок – в руках оказывается деревяная коробка с узором. Шкатулка. Очень мило. Очень мило? Карамель, одумайся. Почему ты принимаешь что-либо от чудака из Острога? Почему ведёшь с ним беседу? Почему не рвёшься утаить взгляд, а нагло смотришь в чужое лицо?

На шкатулке две запятые, прижатые точками к хвостам друг друга, в середине точек отверстия. Инь и Ян. Ну конечно…

– Это символ добра и зла, конфетка.

Перебиваю:

– Мне известно.

– Сколько в тебе нетерпеливости, всё юные года.

– Ты сам млад, разве нет?

– Вновь споришь. Я лишь хотел обратить твоё внимание, что не бывает хорошего без плохого, добра без зла, а зла без добра – без одного не явится другое, и мир такой же. Чтобы открыть шкатулку, нужно нажать сразу на два символа – Инь и Ян; тогда механизм сработает. Помни об этом.