Кром. Книга первая - Вадим Богданов Страница 41

– Так как же… – Волод слегка засмущался от такой строгой отповеди.

– А так! Рубашка защищает от неживых твердых предметов, которые движутся со скоростью, что может причинить вред здоровью или лишить жизни. Как-то – клинки, стрелы, диски из самострела, камни из пращи, ядра из катапульты и тому подобное. От огня, жидкости, тяжести, давления и твоих подзатыльников она не защищает. Ясно объяснил? Достаточно научно?

– Очень ясно и достаточно научно! – миролюбиво согласился Волод. – А ты вообще не чувствуешь удары неживыми твердыми предметами? Или они как-то все-таки воздействуют на тебя через волшебную рубашку?

– Удары я чувствую как сотрясение. К примеру, от самого сильного удара заточенным бердышом я чувствую сотрясение как от удара палкой. Бывает больновато, но терпеть можно.

Кривой и запутанной пещерой вышли к воде. Судя по гулкому эху, водная гладь разлеглась далеко и уходила в обширную пустую залу под гранитными сводами. Пешего пути вперед не было.

– Как будем переправляться? – Ичан посветил фонарем вперед, но ничего кроме бликующих волн теряющихся в темноте не увидел. – Водичка не холодная можно и вплавь, но как быть со снаряжением?

Пожав плечами, Волод только кивнул на копошащегося где-то в тени кривобокого проводника:

– Думаю наш Джохи по обыкновению знает все ответы.

Джохи без сомнения все ответы знал – он, молча, выволок из темноты маленький, но довольно крепкий челнок, ловко склепанный из двух панцирей камнегрызов.

– Вот это работа! – Восхитился Ичан, осмотрев плавучее средство. – Никогда такого не видел!

– Да, оригинальное решение, – согласился посвященный фактор, – я тоже не знал, что панцири камнегрызов можно использовать подобным образом. Лишь бы не протекал в местах стыков.

Джохи столкнул челнок в воду.

Снаряжение, оружие и одежду Волод с Ичаном плотно завернули в плащи и перетянули ремнями. Получившиеся тюки погрузили в челнок. Кроме поклажи в лодчонку поместился только Джохи, вооруженный веслом из когтистой лапы подкаменного грыза. Друзьям оставалось лишь плыть рядом, придерживаясь за борта.

Движение в темной воде под застывшим светом вечных фонарей, повешенных в лодке казалось неверным сном. Мягко шелестела волна под носом челнока, едва слышно плескало весло – стены отступили далеко и отпустили звук из каменных ладоней. Вода густая и плотная от минеральных солей крепко держала пловцов. Челнок уверенно шел вперед, направляемый твердой рукой Джохи.

Время не ощущалось. Размеренное движение скрадывало расстояние. Пространство ограничилось длиною гребка.

Вдруг резкое торможение. Впереди стена, Джохи уперся в нее веслом. Челнок остановился, развернулся, пошел вдоль стены. Пловцы отпустили борта и поплыли рядом. Незаметно появилось легкое течение.

Плыть было легко, пловцы ушли вперед, а Джохи будто специально стал притормаживать лодку.

Неожиданно стена оборвалась. Волод и Ичан не заметили этого, только вдруг почувствовали, что ток воды, не сдерживаемый базальтовой преградой, дернул их и потащил вперед. Оба судорожно бросились назад к лодке, ударили в тяжелый пласт воды, пытаясь продавить его и вернуться в тихую заводь. Бесполезно. Лодка осталась позади и даже не попыталась нагнать борющихся с течением пловцов.

Волод успел заметить, что Джохи зацепился когтем весла за край каменной опоры и спокойно смотрит, как друзей уносит во тьму.

Ток воды был ровен, монолитен и несокрушим – бороться ним было бессмысленно, и друзья отдались течению, стараясь держаться рядом. Гигантскую массу воды несло к одному объемному стоку, сложно было даже представить себе это чудовищный водосброс. Ближе к невидимому входу в него волны стали бурлить, бушевать, биться друг о друга, сдавленные сужающимися стенами погруженного во тьму резервуара. Волода и Ичана оторвало друг от друга, закрутило, стало швырять, мотать вверх и вниз, заставляя то отчаянно глотать воздух, то до рези в легких сдерживать дыхание. Жуткое мельтешение между жизнью и смертью, в которое попали они так стремительно и непредсказуемо, отключило сознание, заставило отдаться на волю первичных инстинктов и животной жажды жизни.

Друзья бились за свою жизнь со стихией, пока темное небытие не охватило их без остатка. Бездыханные тела разведчиков выбросило на каменный парапет невидимой подземной плотины.

Они очнулись голые на голом камне, избитые, изломанные, обессиленные. И тогда на них напали дьяволы самой низшей преисподней.

Это был огонь, жар, боль, удары, скручивание рук, бросание о камни, волочение – снова огонь, гарь, пинки, острые крюки впиваются в кожу, солнечное сплетение лопается от ударов, горло хрипит, перерубленное удавкой, кровь заливает рот и выходит сгустками из легких.

Друзья снова были избиты, изломаны, скручены и унесены непреодолимой силой, но гораздо более страшной, жестокой и беспощадной, чем стихия воды.

Люди – страшнее любой из возможных стихий.

Следующее время для искателей стало чередой жгучих мгновений между отворением и сомкнутием век. Веки распахнуты – боль, огонь, жар, перед глазами мечутся люди с телами гротескно изуродованными, состоящими из слепленных вместе чужеродных кусков – плоти, металла, кожи, рогов, клыков, хитина, кусков людей, механизмов, подземных чудовищ.

Голова, из глазницы которой торчит шевелящееся щупальце цыбика, слюнявый рот ощерившийся жвалами грыза, вросшими в гнилые десны, рука с заточенной вращающейся шестеренкой вместо кисти, рог посреди лба – дикие детали диких нелюдей бросались в глаза ошеломленным товарищам в прерывистом свете багровых факелов. А самое жуткое, что увидел Волод – застывший горящий глаз, пристально вглядывающийся в его лицо, глаз вокруг которого кроваво-яркой краской выписана звезда Мирах, изломанная звезда проклятого мира.

Это были не люди – изродки.

Потом была каменная яма и черное полубытие – балансирование между явью и беспамятством.

Узникам надели каменные колодки на шею – два подтесанных камня, скрепленных ржавыми костылями. Кроме Волода и Ичана в яме сидели еще два человеческих существа, измученных, изувеченных, сломленных до состояния мучных червей, что могут только извиваться и слепо тыкаться безмозглыми головами в стены темницы.

Звезда Мирах горела кроваво-гнилостным светом. Звезда Мирах горела на закопченных искаженных лицах, на кривых боках, бритых черепах, впалых животах и скрюченных спинах.

Звезда Мирах – десятки непохожих друг на друга образов – сдавленных, вытянутых, с лучами острыми, тупыми, искривленными, выгнутыми под разными углами. Звезда Мирах – не найти двух одинаковых изображений. Звезда Мирах – символ извращения мира.

Дни состояли из тьмы, бреда и жестоких пыток. Узников выволакивали то одного, то другого в зал, освещенный горящими по углам удушливыми кострами из смеси угольной трухи и нефти. И начинали истязание – резали, прижигали, вытягивали жилы, душили водой и пеплом, ломали волю и рвали разум…