Долг жизни - Чак Вендиг Страница 41

Решил подраться? Сам виноват.

Насколько именно виноват — решает лично Каната. Возможно, тебя просто за шкирку выставят за дверь или запрут под замок на срок, который определит хозяйка, а может, если ты очень ей не понравишься, Маз посадит тебя на один из своих многочисленных кораблей — «Туа-Лу», также известный как «Удача Странника», — и выкинет через шлюз навстречу звездам.

У стойки сидит офицер Имперской службы безопасности — по крайней мере, он считает себя таковым. На самом деле агент Ромвелл Красс даже не знает, продолжает ли сейчас ИСБ свою деятельность. Он служил в секретной тюрьме на Хайборейской луне. На том же спутнике жила и его семья — жена Яйлин, сын Карвел, отец Ромвелл-старший. Там же служили и его друзья — Крассу пришлось приложить немало усилий, чтобы их тоже перевели на Хайборейскую луну, поскольку работа там была не бей лежачего. Тюрьма надежно охранялась, так что можно было особо не напрягаться: живи в свое удовольствие на берегу горячего озера. А в конце службы тебя ждала награда за преданный труд на благо Империи.

А потом явились мятежники. Для него они никакая не Республика — ни новая, ни старая. Они всего лишь поганые анархисты, не заслуживающие снисхождения. Их небольшая флотилия вывалилась из гиперпространства, и не успел никто ничего понять, как с неба обрушился хаос.

Они стреляли по уцелевшим зданиям.

Они стреляли по домам.

Безжалостные лучи всеуничтожающего света сровняли с землей дом Ромвелла, где в тот момент была его семья. Теперь они мертвы, а он жив, — когда повстанческая погань наводнила тюрьму, он бросился к ближайшему кораблю и сбежал в гиперпространство, прежде чем звездолет успели подстрелить.

С тех пор прошел месяц. Связавшись с Корусантом, он узнал, что ИСБ в осаде, и сообщил на это, что вскоре прибудет для оказания поддержки. Но вместо этого он лишь недолго поболтался в космосе, рыдая над фотографиями родных и проклиная на чем свет стоит их убийц. Даже сейчас при этих мыслях к его глазам подступают слезы, и ему кажется, будто изнутри пытается вырваться ревущее огнедышащее чудовище.

Его занесло сюда два дня назад. Он искал информацию о том, кто отдал приказ уничтожить его дом. Республика гордится своим благородством — их сопливые носы прямо-таки сочатся добродетелью. Но как они могут оправдать содеянное?

За что они убили его семью?

Его сыну Карвелу было всего пять лет. Ему нравилось рисовать в пыли, и у него был дроид-мышь MSE, о котором он заботился как о питомце. Мальчик был здоров и весел, знал много слов, и у него было благородное сердце. Из него получился бы отличный офицер ИСБ — лучше, чем сам Ромвелл. Даже лучше, чем дед мальчика.

Теперь сына нет в живых.

И в этом виноваты мятежники.

Чудо из чудес — Ромвелл видит перед собой одного из них. Прямо здесь и сейчас.

У дальнего конца стойки, ближе к сцене, сидит его враг — худой тип с мальчишеским лицом и копной темных волос. На рукаве его летной куртки эмблема так называемой Новой Республики. С ним женщина. Их головы покачиваются в такт музыке — какой-то безумной песне Минлана Вейла и «Там-хонилского трио».

Ромвелл вполне в состоянии прочитать висящую неподалеку вывеску: «Добро пожаловать всем, драки запрещены, бла-бла-бла». Он все знает и понимает.

Но… он пьян.

А этот мятежник — пилот. Хайборейская луна оказалась во власти повстанцев именно благодаря пилотам. Он никогда не забудет, как над его головой с ревом пронеслась тройка Y-истребителей, сбрасывая свой смертоносный груз. И отчего-то он не сомневается, что этот пилот тоже летает на У-истребителе.

Эта сволочь — один из них, тут же решает Красс. Один из тех, кто погубил его семью. Анархист! Убийца! В этом нет никаких сомнений. И чем сильнее он напивается, тем больше растет его уверенность.

В какой-то момент группа перестает играть, и в наступившей паузе в уши Красса вновь врывается шум толпы. Этого ему вполне хватает, чтобы подняться и расплатиться, бросив на стойку горсть имперских кредитов. Затем Ромвелл проталкивается мимо пищащей троицы, бросающих кости чадра-фэнов, натыкается на стол с бравейзийцами, облизывающими горсти драгоценных камней в своих руках, — те что-то пронзительно вопят ему вслед, но он не обращает на них внимания. Проходя мимо грустного скриллинга, спящего рядом с круглым кувшином пузырящегося вина, Ромвелл пальцем подцепляет емкость за ручку и приподнимает. Кувшин полный и тяжелый. Отлично.

Женщина замечает его первой. На Ромвелле все та же черная офицерская форма — он уже давно ее не менял. Глаза ее расширяются, и она хватает пилота за локоть. Едва повстанец поворачивается, Ромвелл пьяно ревет:

— Ты убил мою семью.

И с размаху бьет повстанца по голове.

Вернее, пытается. Кувшин тяжелый, и мятежник трезв как стекло — он уворачивается, и удар приходится в плечо. Тем не менее повстанец падает, и Ромвелл хрипло смеется.

К его удивлению, женщина встает и бьет его кулаком прямо в лицо. Кожа на носу лопается, словно кожура перезрелого плода, и, вскрикнув, имперец отшатывается.

— Дамам не пристало так себя вести, — бормочет он, но сквозь заливающую лицо кровь доносится лишь: «Дамма е пдисдало даг зебя безди…»

Кто-то хватает его за лодыжку. Мятежник! Резкий рывок, и Красс с грохотом падает, ударившись о стул. За ними уже наблюдают все посетители: уроды в масках, омерзительные инородцы, ухмыляющиеся наемники. Да они же почти все тут преступники! Он уже хочет заорать, чтобы они перестали на него таращиться, когда повстанец наваливается на него и начинает колотить кулаками в живот.

— Проклятая имперская свинья! — вопит пилот, продолжая наносить удары.

Ромвелл плюет врагу в лицо собственной кровью и с размаху бьет обеими руками. Тот опрокидывается на стол, со звоном катятся и разбиваются стаканы. А затем все вокруг с судорожным вздохом начинают расступаться.

Ромвелл слишком поздно понимает почему.

Над ним стоит дроид. Самый странный из всех протокольных дроидов, что он видел: обшивка напоминает отполированный бронзий, из ног, рук и головы торчат острые шипы.

Дроид бормочет на каком-то машинном языке, а затем механическим женским голосом повторяет то же самое на общегалактическом:

— Вы нарушили закон замка. Замок — превыше всего. Наказание последует незамедлительно.

— И я снова его нарушу, ты, долбаная грязная…

Дроид направляет на него руки с растопыренными пальцами, и из их кончиков внезапно вылетают маленькие ракеты, вонзаясь в ткань его рубашки. Он замечает пять тонких золотистых нитей, протянувшихся от его груди к пальцам дроида.

Руки дроида начинают светиться, и по нитям пробегает электрический ток. Все вокруг вспыхивает подобно сверхновой.

А потом наступает кромешная тьма.

Ромвелл приходит в себя на грязной койке, покрытой вонючей соломой. Пытаясь повернуться, он слышит лязг цепей, крепящих койку к кирпичной стене. Голова его раскалывается, как побитая тыква. Его тошнит.