Из Америки с любовью - Андрей Уланов Страница 40

Здание штаба округа не выглядело особенно примечательным – так, небольшой серый старинный особняк, притаившийся в глубине парка. Парк, правда, обнесен добротным бетонным забором, но это вовсе не редкость для подобных особняков. Разве что в воротах стоит армейский часовой, а не обычный привратник. Я пристроился метрах в ста от ворот, заглушил мотор и только собрался вылезать из машины, как рядом, словно чертик из табакерки, появился подтянутый фельдфебель с повязкой «Дежурный».

– Запрещено.

– Что запрещено? – не понял я.

– Запрещено оставлять машину, – пояснил фельдфебель. – Отгоните.

Я пожал плечами и вернулся за руль.

– А где можно оставлять?

– Вон там. – Фельдфебель показал на противоположный конец улицы. – Стоянка для гражданских машин. Платная.

Щербаков поморщился.

– Понятно. – Я завел мотор и покатил прочь. – Делать им больше нечего.

– Делает он как раз все правильно, – возразил Щербаков. – Согласно Уставу о противодиверсионных мероприятиях. А то ведь в подобной машине запросто могут десять пудов тротила заложить и оставить на полчасика постоять, пока тикает будильник фирмы «Павел Буре». Были ведь прецеденты.

– Хм.

Я по-новому взглянул на бетонную стену. А ведь она, голову даю, спроектирована особым способом, вроде многослойной танковой брони, способной многократно глушить взрывную волну. А сверху еще и всякими хитрыми датчиками утыкана вроде тех, которые нас учили дурить с помощью ножа, куска проволоки и расейской смекалки.

Оставив «патрульчик» отдыхать за счет Третьего управления – на казенной стоянке за казенный счет, это ж придумать надо! – мы вернулись к зданию штаба. Караульный у ворот мельком взглянул на мою бляху сотрудника криминальной полиции и удостоил меня кивка – проходи, мол, не задерживайся. Зато удостоверение Щербакова он изучил чуть ли не под микроскопом. Хотя, учитывая давнюю «дружбу» между армией и тайной полицией, очень может быть, что он видит подобное удостоверение в первый раз.

Наконец караульный признал свое поражение.

– Можете проходить, – как мне показалось, с сожалением констатировал он, протягивая Щербакову его карточку. – Идите прямо по дорожке, никуда не сворачивайте.

Напутствовал он нас, должно быть, из чистого злорадства – свернуть с дорожки было, мягко говоря, затруднительно. По обеим сторонам возвышались двусаженные заросли кустов, колючих даже на вид. В глубине зарослей поблескивало что-то металлическое – то ли колючая проволока, то ли очередная сигнализация. Помню, наш взвод как-то целую рощу заплел подобными сигналками вперемешку с учебными минами. У входа в штаб стояла еще пара часовых, еще менее дружелюбная, чем их товарищ у ворот. Тем не менее наши документы выдержали и эту проверку, после которой огромные двери медленно раскрылись, и мы вступили в прохладу, граничащую с холодрыгой, штаба Виленского военного округа.

– А ведь идиоты мы вами, Сергей, – прошептал я Щербакову, когда тень колонн жадно накрыла нас.

– Это почему же? – так же шепотом спросил Щербаков.

– Пообедать-то забыли. Теперь как бы без ужина не остаться.

Может, я был настроен слишком уж пессимистично, но весь мой опыт общения с так называемыми «штабными», если исключить обязательные дежурства у знамени полка, сводился к числу «пятнадцать» – и это были не лучшие воспоминания моей жизни. В егерской же среде бытовало мнение, что все штабы делятся на два типа – наши и вражеские. Вражеские штабы уничтожать можно, а свои, к сожалению, нет. Все остальные деления надуманы – идиоты одинаковы, что там, что здесь. Однако мой гражданский чин был почти столь же низок, как и армейский, поэтому я предпочел заткнуться и наблюдать за действиями Щербакова. Тем более что он явно имел куда больше опыта общения с этой публикой.

Пока что действия господ штабных ничем не отличались от действий гражданских чиновников в том плане, что никто из них не желал принимать на себя ответственность. Сначала Щербаков начал излагать наше дело лейтенанту, который после первых трех фраз признал свою неполномочность в данном вопросе и отправил нас к штабс-капитану. Штабс совершил героическое, на мой взгляд, деяние – он отвел нас сразу к майору, миновав таким образом целую ступень в табели. Майор, как мне показалось, почти собрался разрешить нашу проблему, причем, по-моему, он собирался разрешить ее наиболее радикальным способом – выгнать нас в шею, но в последний момент все-таки передумал и отвел к подполковнику.