Первая Арена. Охотники за головами - Морган Райс Страница 40

Я сгинаю ногу, все еще мучительно ноющую от укуса змеи, упираюсь пяткой в пол и толкаю, стараясь перекинуть нас обеих назад. Мне удается продвинуться на несколько сантиметров. Как раз достаточно, чтобы схватить копье.

Наконец, оно у меня в руке. Но мир уже плывет у меня перед глазами и я вижу звезды, теряя кислород. Я знаю, что жить мне осталось всего несколько секунд.

Последним невероятным усилием я поднимаю копье и направляю его на себя, в последнюю секунду убрав с пути голову. Я сильно опускаю его вниз, держа обеими руками.

Копье едва не попадает в мою голову и втыкается в горло Шире. Я давлю сильнее и сильнее, слыша, как металл с жутким звуком пронизывает плоть, пока ее хватка вокруг моего горла наконец не ослабевает.

Она расслабляется подо мной, ее руки и ноги отпускают меня. Я чувствую ее горячую кровь, льющуюся из ее шеи на мою. Наконец, я могу освободиться, откатиться и подпрыгнуть на ноги.

Я встаю над ней и смотрю вниз, потирая горло и ловя ртом воздух. Ее глаза широко открыты, она будто таращится куда-то в сторону.

Через минуту изумленного молчания толпа вскакивает на ноги с одобрительным ревом, еще более оглушительным, чем прежде. Теперь они любят меня.

* * *

Смотря сверху вниз на тело Ширы, я не чувствую гордость; я думаю лишь об укусе змеи, жуткой болью горящем на моей лодыжке, и отчаянно желаю знать, ядовитый ли он. Моя нога уже покраснела и опухла и каждый мой шаг приносит все больше мучений. Я думаю, что если бы он был ядовитый, я бы уже была мертва или по крайней мере парализована. Но все же боль в ноге невероятная и я с трудом могу идти. Я не знаю, смогу ли продолжать драться в таком духе.

Не говоря уже обо всем остальном: сломанные ребра, рана на руке от шрапнели, новая рана от укуса на плече, опухшее лицо… я облокачиваюсь на ограждение и пытаюсь восстановить дыхание. Я действительно сомневаюсь, что смогу драться еще с кем-то. Теперь я понимаю, почему на Первой Арене не бывает выживших.

Я замечаю движение и поднимаю глаза на лидера, хмуро глядящего вниз. Он не выглядит довольным. Толпа продолжает аплодировать, и я не могу не думать, что почему-то смущаю лидера. Очевидно, схватки на арене должны быть быстрыми и представлять из себя лишь героическую казнь. Они не должны длиться дольше одного раунда. Очевидно, он ожидал, что я умру раньше.

Что еще хуже, люди в толпе неистово делают ставки. Интересно, поставил ли лидер и его люди против меня? Возможно, моя победа стоила им денег. Какие здесь могут быть ставки? Думаю, что 500 к 1 против меня.

Вокруг него толпятся советники и с возбужденным видом шепчут что-то ему в уши, как будто предлагая план. Он медленно кивает в ответ.

В этот самый момент в клетку входят два охотника за головами. Они подбегают к телу Ширы и тащат его по рингу. Один из них наклоняется и хватает копье и трупик змеи. Пол красный и скользкий от крови. Я наблюдаю за происходящим, все еще стараясь восстановить дыхание, когда слышу слабый шум. Вскоре он усиливается и земля подо мной дрожит. Вскоре шум превращается в оглушительный рев.

Вся толпа вскакивает на ноги с бешеным топотом, каждый присутствующий в зале поворачивается ко входному туннелю. Входит дюжина мужчин, все они держат факелы. Они очищают путь для кого-то совершенно необыкновенного. Толпа ревет все громче и громче пока грохот не становится оглушающим. Мне не нравится этот звук, он говорит о том, что они хорошо знают этого человека.

Еще через несколько секунд я вижу то, что вызвало такой восторг и рокот. Позади свиты из дюжины факелоносцев я замечаю того, кто теперь мой новый соперник. Я сглатываю.

Он, вероятно, самый большой и самый мускулистый человек из всех, кого я видела. Он возвышается над факелоносцами по крайней мере сантиметров на тридцать, на каждом квадратном сантиметре его тела выпирают мышцы. Он в три раза больше любого обычного человека. На нем надета черная маска, зловещая и угрожающая, поэтому я не вижу его лица. Наверное, я лучше пас.

Его руки и предплечья закрывают черные перчатки из твердого материала, покрытого шипами. Он абсолютно голый, за исключением черных, облегающих шорт и черных боевых ботинок. Мышцы его бедра переливаются при каждом шаге.

Когда он подходит к рингу ближе, толпа сходит с ума. Наконец, становится возможным разобрать то, что они скандируют:

«МАЛЬ-КОЛЬМ! МАЛЬ-КОЛЬМ! МАЛЬ-КОЛЬМ!»

Он кажется равнодушным к восторгу толпы; ему просто все равно. Окруженный свитой из двух дюжин людей, он выглядит зверем в клетке, готовым разорвать все, что ему встретится на пути. Я все не могу привыкнуть к мысли, что мне предстоит с ним драться. Это шутка. У меня нет и шанса.

Мне повезло с сумоистом, потому что он был слишком уверен в себе и беззаботен; с Широй мне тоже повезло, но все могло случиться иначе. Но этот человек… Очевидно, что он победит меня одной рукой. Я не пессимист. Но когда он взбирается по лестнице, заходит в клетку и встает, больше меня в два раза, этого достаточно, чтобы у меня задрожали колени. Это не человек – это чудовище, только совсем не сказочное. Я решаю, что они берегли его для особых случаев – натравливать на людей, которые не поддаются играм и смущают лидера. Или, может быть, он – последнее средство, чтобы убивать людей быстро и безболезненно, не полагаясь больше на случай.

Он широко разводит руки и откидывает голову, отчего толпа сходит с ума. Шум так громок, что у меня болят уши. Зверь не отводит от меня глаз, которые я вижу сквозь маску. Я чувствую, как они сверлят меня – бездушные черные глаза. Он медленно опускает руки, все еще пялясь. Я отклоняюсь от клетки и стою теперь на своих ногах, глядя ему прямо в лицо. Я стараюсь изо всех сил стоять прямо и выглядеть бесстрашно. Правда, сомневаюсь, что это сработает.

Я не знаю, что делать дальше. На этой арене нет официального звука или сигнала, отмечающего начало матча. И даже если бы был, мне кажется, никто не обращал бы на него внимания в любом случае. Матчи начинаются тогда, когда их начинают бойцы. И я не в настроении начать этот. Он также не торопится, наслаждаясь каждым моментом, стараясь устрашить меня. Это действует.

Моя единственная надежда на лидера и его свиту, которые могут скинуть еще оружие. Но когда я поднимаю глаза на их злобные лица, я не вижу и намека на это.

Он шевелится. Медленной походкой он двигается ко мне, как будто у него сколько угодно времени. Как будто он наслаждается этим. Я изучаю его психику, ища хоть какие-то слабые места. Но ничего не обнаруживаю: он просто стена крепких мышц.

По мере того, как он приближается, я отхожу о него, двигаясь по кругу вдоль стены клетки. Я понимаю, что из-за выгляжу слабой и, вероятно, этим подстегиваю его. Но я думаю, что подстегнуть его еще больше просто невозможно, и все еще не хочу с ним драться. Может быть, если я буду избегать его достаточно долго, у меня появится идея. Или они скинут мне оружие. Или он устанет. Хотя все это сомнительно.

Он медленно подходит, а я продолжаю отступать. Толпа начинает беспокоиться, шипя и свистя, и поторапливая меня. Они хотят крови. И я уже не их фаворит.