Точка Омега - Уитли Страйбер Страница 40

Кэролайн проснулась в жутком состоянии в свое первое утро в комнате в крыле, отведенном для пациентов, за которыми не требовалось особо присматривать. На самом деле она не проснулась, потому что совсем не спала. Она лежала с закрытыми глазами и мучительно размышляла — главным образом, про Дэвида. У нее было письмо, написанное ему Гербертом Эктоном, но она получила указание отдать его, только когда Дэвид вспомнит прошлое. Для нее это означало, что он вспомнит время, которое они проводили вместе, их невинные забавы и жизнь в особняке.

Герберт Эктон предупреждал, что этот период станет «Точкой Омега», но ему сложно увидеть его как следует, поэтому инструкции касательно последних дней были весьма нечеткими.

За границей истории, где сейчас находилось человечество, ничто не определено, и, когда люди, исполненные зла, поймут, какая судьба их ждет, попытки ее избежать сделают их немыслимо опасными. Многие захотят, чтобы погибли все, если суждено погибнуть им самим.

Кэролайн чувствовала, что Дэвид многое помнит, но, если он не вспомнит ее, значит, не будет участвовать в миссии, а время уже почти истекло.

Намереваясь поговорить с ним накануне поздно вечером, она отправилась к нему. Кроме того, Кэролайн рассчитывала, что ей удастся подсыпать ему порошок белого золота, обладающий невероятным могуществом, который они создали в печи в художественной мастерской, надеясь, что он поможет.

Ее удивило, что дверь в его комнаты не заперта. Когда Кэролайн тихонько вошла внутрь, она обнаружила причину: Кэти Старнс ее опередила и теперь делила с Дэвидом постель. По недосмотру — или чтобы сообщить всему миру о своей победе — Кэти оставила дверь открытой.

Кэролайн никогда не предупреждали, что Дэвид может полюбить кого-то другого, и она была возмущена и одновременно испытала глубокую печаль.

Она стояла с пылающим от смущения лицом, чувствуя, как отчаянно болит сердце, и не зная, что делать дальше. Дэвид и Кэти были так заняты друг другом, что не заметили ее, но она все равно, стараясь не привлекать внимания, вышла в коридор.

Когда Кэролайн вернулась к себе, она уткнулась лицом в подушку и расплакалась.

Первым делом, когда она встала утром, то записалась на прием к Дэвиду.

— Нам придется вас куда-нибудь втиснуть, — заявила Кэти бархатным голоском. — Думаю, мы сумеем найти пятнадцать минут.

Заместительница не дура и чувствовала в Кэролайн соперницу, поэтому больше пятнадцати минут ей не светило.

Кэролайн решила, что Кэти придется попереживать, и она ничем не может ей помочь. Она вчера тоже испытала почти невыносимую боль, когда увидела, как они резвятся.

Отец заверил ее, что Дэвид все вспомнит в тот момент, когда ее увидит. Если же будут какие-то пробелы, она покажет ему изображение Кетцалькоатля, и все встанет на свои места.

Ни то, ни другое не сработало, но Кэролайн не могла связаться с отцом, чтобы спросить совета, что делать, — по крайней мере, до тех пор, пока снова не заработают телефоны. Поэтому она ждала и сидела, сложив на коленях руки и наблюдая за соперницей, которая несла Дэвиду чашку утреннего кофе.

Когда та шла по комнате, весь ее вид говорил о победе, которую она одержала, а по тому, как Кэти поставила перед Дэвидом чашку, одновременно бросив мимолетный взгляд на интимные части его тела, Кэролайн поняла, что она думает о проведенной ночи.

Кэролайн постаралась прогнать ярость и ревность, но Кэти все поняла, метнула в ее сторону взгляд, и на мгновение обе не сумели скрыть своего отношения друг к другу. Затем Кэти танцующей походкой и с порозовевшими щеками направилась к выходу… и Кэролайн с ужасом заметила над воротником ее платья предательскую темную тень от метки, прятавшейся чуть ниже.