Мы воплотим богов - Девин Мэдсон Страница 40

–А сегодня мы не сможем попасть в святилище?

Сичи покачала головой.

–В святилищах строгие правила, нельзя просто войти и потребовать, чтобы его женили, даже в нынешних обстоятельствах это вряд ли это изменится. Они могут даже отказаться нам помочь, когда поймут, что имена в письме не были указаны ошибочно.

Забыв об ужине, я тяжело вздохнула.

–Значит, остается уповать на богов, что сегодня ночью никто за нами не явится, а рано утром поднимемся в святилище и будем надеяться, нас там поженят. А дальше, если все получится, надо собрать союзников и не дать твоему отцу заключить альянс с Чилтеем, пока еще не слишком поздно. Я не позволю Кисии стать придатком священной империи доминуса Виллиуса.

–Думаю, все мы согласны, что доминуса Виллиуса надо убить,– пробормотала Нуру.

Рах и его Ладонь закончили совещаться у другого костра и вставали, расправляли плечи и отряхивали штаны.

–Думаешь…

–Нет,– прервала меня Нуру.– Боюсь, ни один левантиец не хочет оставаться здесь дольше, чем требуется, не говоря уже о том, чтобы сражаться за императрицу Мико или кого-то еще.

Ее резкие слова причинили не меньше боли, чем нежелание Раха смотреть в мою сторону, когда он подошел к углям за едой. Кивнув готовившим в сумраке левантийцам и взяв две оловянные миски, он пошел прочь. Я мысленно молила его обернуться, посмотреть на меня, кивком или улыбкой показать, как он признателен, что я помогла с Лео, и не злится, что я здесь, и наши отношения еще можно спасти, несмотря на события в Когахейре. Он подошел к краю отбрасываемого костром круга света, замедлил шаг и обернулся.

Лагерь исчез вместе с гвалтом и смехом, а с ним и империя. На короткую секунду во всем мире остались только мы вдвоем, а потом он ушел, его поглотила ночь. Теперь сидящие рядом Сичи и Нуру больше не радовали, лишь служили насмешкой над моими несбывшимися желаниями.

Мы проверили, как там Оямада, и левантиец привел нас в одну из хижин, разбросанных по лагерю. Там явно кто-то жил, но сейчас мы были одни, если не считать небольшого костра, кучи брошенных дождевиков и пары циновок для сна. Сичи и Нуру словно родились для этой жизни, они рылись в багаже, тихо переговариваясь друг с другом, а я стояла, не понимая, где я и зачем. Я была здесь неуместной, будто вторглась в пространство Сичи и Нуру, но и снаружи не чувствовала себя более желанной.

Нуру подняла голову, посмотрев на меня по-доброму, но в то же время пронизывающим взглядом.

–Ки ичаша сории,– сказала она, напомнив о том, как те же слова произнес Тор.– Вот что надо ему сказать.

Я посмотрела на Сичи, которая вытащила из оставшегося багажа темный плащ. Ее губы дрогнули в легкой заговорщицкой улыбке.

–Мы видели, как ты на него смотрела,– сказала она, как будто извиняясь.– Не позволяй никому принимать решения за тебя. А тем более общественному мнению.

Я поняла их так же, как они поняли меня. Это было бы так просто. Здесь никто не увидит. Некому меня судить. Я не знала, что ждет в будущем, но знала, чего хочу сейчас, чего хотела с той ночи в трактире по дороге в Мейлян. Я покачала головой.

–А вдруг он не захочет…

–Возможно,– прошептала Сичи.– Но ты никогда не узнаешь, если сама не выяснишь.

Отказавшись от плаща, я глубоко вздохнула, одновременно с трепетом и в ужасе от собственной смелости. Однажды я уже пробралась в его комнату. Могу сделать это снова.

–Ки ичаша сории,– повторила я, и Нуру кивнула, пока я отряхивала платье от несуществующей пыли.– Хорошо. Да. Я иду.

Я вышла, пока не успела передумать. Холод ночи кусал щеки, отовсюду доносились тихие разговоры. Было уже поздно, и многие левантийцы легли спать, но я не подумала о том, как поступлю, если Рах уже спит или его нет в хижине, я вообще ни о чем не думала. Решив, что лучше и не начинать, я пошла дальше.

Хижина Раха стояла с другой стороны лагеря, в окне мерцал теплый свет огня. Подойдя ближе, я замешкалась, но наблюдающие за мной левантийцы подстегнули идти дальше, и, собрав всю уверенность и гордость, я шагнула через занавешенный тканью вход. Быстро постучав по стене, я нырнула в теплое нутро хижины.

И остановилась, задержав дыхание. Привалившись к стене, на меня смотрел Гидеон э’Торин. Я видела его мельком после сражения за Когахейру, когда они с Рахом застряли под землей. Теперь Гидеон выглядел даже хуже. Из-за синяков казалось, что его глаза запали, и я никогда не видела нечто настолько противоположное улыбке – его губы изогнулись вниз, и казалось, что теперь потребуется вдвое больше усилий, чтобы его развеселить.

–Императрица?

Сняв один сапог, Рах застыл посреди комнаты. Выглядел он великолепно: глаза сияют, гордый и уверенный вид. Но он не улыбнулся.

–Простите,– сказала я.– Я хотела… э‑э‑э… коруп… коррум… Наверное, я…– Я повернулась к двери, но остановилась, услышав слова на кисианском.

–Не уходите из-за меня,– сказал Гидеон на прекрасном кисианском, прямо как Тор, но голос был надтреснутым из-за болезни.– Раху полезно немного отвлечься от забот обо мне.

Он попытался улыбнуться, но, вероятно, из-за опущенных уголков губ выглядело это печально. Настолько печально, что пробирало до костей. Прежде чем я успела решить, остаться или уйти, доверять его словам или лицу, Гидеон уже встал.

–Гидеон…– Рах переместился на шаг ближе, но остановился, как только бывший император поднял руку.

И против этого человека я вела армию! Мой грозный враг теперь превратился в пустую оболочку.

Он заговорил по-левантийски, но его слов было достаточно, чтобы Рах закрыл рот. Я пожалела, что пришла, но Гидеон уже шагал к двери. Пахло от него дымом и застарелым потом, но он поклонился мне изящно и гордо, и на мгновение я увидела намек на того красавца, которого выбрала в мужья Сичи. Затем он шмыгнул в ночь и исчез. Занавеска опустилась на место.

Рах не пошевелился. Я застала его в неловкой позе, но именно мне ужасно хотелось отвернуться.

–Я пойду,– сказала я, и сердце заколотилось так быстро, как будто меня лихорадит.– Я…

–Нет.– Он шагнул ближе, наклонился и стянул второй сапог.– Нет.

И мне не потребовались другие слова, я сразу поняла: он правда хочет, чтобы я осталась. Не только я думала о мгновениях, украденных у нас из-за нехватки слов. Из-за нехватки времени. И свободы.

Он еще раз взглянул на дверь, а потом молча шагнул ко мне. От его близости я задрожала, почти как от страха, но если он был охотником, то мне хотелось стать добычей, хотелось, чтобы он прикоснулся ко мне, хотелось прижаться к нему и почувствовать обжигающий жар его сердца.

–Ки ичаша сории,– сказала я, удивляясь собственной смелости, с какой заглянула ему в глаза. Дотронулась до его груди. И произнесла «пожалуйста» по-левантийски, словно и это и впрямь была мольба. В это мгновение я желала его больше всего на свете, опьянела от его присутствия.– Пожалуйста.