Ведьмина поляна - Василий Головачев Страница 40

Ростик картинно помахал своей ракеткой, показывая не столько уровень владения приёмами тенниса, сколько желание воздействовать на психику соперника, которого он надеялся быстро одолеть.

Помахал ракеткой и Максим, оценивая её массу, размеры и возможности по закручиванию мяча. Несколько раз ударил по нему, убеждаясь в необходимости увеличить силу удара по сравнению с обычными приемами в пинг-понге.

– Пачинайце! – скомандовала Любава.

– Минуту, – остановил он девушку. – Правила?

Объясняться пришлось порядочно, пока не стало ясно, что правила местных соревнований отличаются от привычных для гостя не намного. Сражались три партии до двадцати пяти очков каждая, и если к концу тайма счёт был равный, чтобы победить, надо было опередить соперника на два очка.

Право начать игру досталось Ростику, и Максиму сразу пришлось отбивать необычайно точные и подкрученные подачи соперника, действительно владеющего ракеткой на высоком профессиональном уровне. Первые три подачи он проиграл, две последующие выиграл, научившись отбивать мяч с ответным кручением.

Ухмылка слетела с губ парня. Он наконец сообразил, что его надеждам легко расправиться с гостем сбыться не суждено. Сражаться надо было всерьёз. И надо отдать ему должное, играл он отлично, пытаясь гонять соперника из угла в угол стола и доставая мячи даже с расстояния в три метра.

Но и Максим не уступал ему в умении отвечать ударом на удар, что подействовало на Ростика как холодный душ, и он начал злиться. Если бы не это обстоятельство, то есть неустойчивая юношеская психика, игра длилась бы долго. А так как гнев никогда не помогает спортсменам одолеть равного по силе противника, парень проиграл две партии и бросил ракетку на пол. Играть дальше не было смысла.

Любава, не стесняясь, чмокнула победителя в щёку, вскинула его руку:

– Пабядзицель! Слава майстру!

– Слава! – дружно ответили зрители, хлопая в ладоши и начиная расходиться.

Гонта тоже подошёл к Максиму, с уважением пожал руку и удалился в сопровождении организаторов соревнований.

Максима повели из спортзала в ресторан (здесь он назывался просто – идальня), и в это время к ним подошёл проигравший. Было видно, что он переживает, хотя и прячет эмоции за кривой улыбкой.

– Ёси вялик! – сказал он, протягивая руку. – Идумы, ты бахвал, прабач.

С радостным сердцем Максим протянул ему свою руку, ответив искренне:

– Ты тоже хорош! Кое-чему я бы у тебя поучился!

Разошлись к полуночи по местному времени.

Малята, сумевший оценить подвиги гостя из России, вёл себя вполне дружески, и они посидели втроём: Максим, Любава и её брат, ещё с час в номере Максима, усваивая новые слова из лексикона разных сторон и смеясь на нередкие их пересечения, звучащие иной раз нелепо и гротескно. С интересом выслушали рассказы друг друга о жизни в Роси и России, убедившись, что потомки «чистых» гиперборейцев, по сути, являются братьями россиян двадцать первого века.

Маляте хотелось больше узнать о развитии техники на «большой земле», и Максим с удовольствием поведал ему истории создания компьютеров, интернета, мобильных телефонов и ядерной бомбы. Сообщил и о последней войне Запада с Россией, начавшейся ещё в начале века и едва не закончившейся глобальной катастрофой в двадцатые годы двадцать первого столетия.

Не обошли и тему учёбы молодёжи.

Оказалось, что Малята, закончив школярство, учится в познаваре, как здесь назывались колледжи, и его живо заинтересовал рассказ гостя о смене в России учебной стратегии, породившей ЕГЭ и проведённой врагами государства с целью отупления молодёжи.

Что такое ЕГЭ, Малята не понял, однако прореагировал на печальное признание «ходока за Грань» о том, что девяносто процентов молодых людей не только России, но и мира, живёт по принципу личного обогащения, поставив во главу угла парадигму бизнес-конкуренции во всех сферах социальной жизни. Главной целью этой безудержной конкуренции были деньги и власть.

Правда, с деньгами в Роси оказалось непросто. Эквивалентом обмена товаров здесь был не рубль, не доллар и не золото, а жемчуг. Его с большим трудом добывали в глубинах Великотопи, и это был не простой жемчуг наподобие земного. Его «высиживали» живоглоты, вовсе не моллюски, как могло бы показаться, а, скорее, черепахи величиной с колесо КАМАЗа, и этот «жемчуг» использовался в стране в качестве матрицы запоминающих устройств – абсолютно не нуждающихся в периферийном техническом обеспечении. То есть можно было сказать, что единицей обмена в Роси являлась информация, ну, или аккумулятор знаний.

Любава показала Максиму «жемчужину» величиной с виноградину – многогранный кристалл, из которого вырастала петелька проволочки.

– И как жемчужина запоминает информацию? – спросил заинтригованный Максим.

Вместо ответа девушка вдруг воткнула «виноградину» прямо себе в висок – остриём проволочки, и засмеялась, когда Максим ошеломлённо уставился на неё.

На объяснение потребовалось какое-то время, после чего выяснилось главное достоинство «подключения» матрицы к голове человека: всё, что жемчужина записывала, повинуясь командам людей, напрямую передавалось человеку в мозг. Это могли быть и речь, и различные звуки, и ментальные сигналы (мыследуи на местном наречии), и прочие физические или полевые воздействия. Таким образом чистая жемчужина превращалась в своеобразный чип, которым можно было расплачиваться за любой продукт.

Малята снова влез на любимого конька и заговорил о нюансах учёбы в России.

Максим попытался отвечать на вопросы максимально просто, но слушатели запутались в нюансах «образовательного болота» и прочих российских терминах, что расстроило больше ответчика, чем росичей. Любава поняла это и что-то объяснила брату, после чего он перешёл на другую тему: парня заинтересовала причина гибридной войны России с Западом. Но и эта тема требовала большего словарного запаса, чем владели обе стороны. Видя это, Любава повернулась к брату и сказала:

– Спытай останне и пойдзимо, позна ужо.

Малята заговорил, сестра перевела, Максим задумался, потому что вопрос оказался щекотливым, с подковыркой.

– Почему вы, русские, такие? – спросил молодой человек.

– Какие? – не понял Максим.

– Слишком независимые? Ведь вам жить было бы легче, согласись вы на предложения соседей.

– Есть вещи, какие невозможно простить никому, – наконец твёрдо сформулировал Жаров. – Например, жестокость фашистов к пленным, что немецких, что украинских. И вопрос надо ставить иначе, шире: почему кто-то в мире должен подчиняться тем, кто тебя ненавидит и не считает за человека? Мы не такие, как все! И вы не такие. Вам повезло уйти от ветви разума, исповедующей насилие, ложь, обман и злобу, нам – нет! Мы живём в мире, где главенствует конкуренция во всём, где бизнес, власть, деньги и предательство превыше добра и справедливости! Вот и приходится сражаться с вирусами психического рака, олицетворёнными в жутких государствах типа Великобритании и США, за свободу и независимость ради возможности остаться людьми.