Книга Короткого Солнца - Джин Вулф Страница 40

Он все еще был там, хотя я почти ожидал, что к тому времени, когда я вернусь, он исчезнет. Это был первый раз, когда я оставил его на лодке одного.

Воспоминание об ограблении все еще мучило меня, и было почти приятно иметь хуза на борту. Хотя мою лодку никогда раньше не грабили — даже в тех редких случаях, когда я оставлял ее привязанной к пирсу без единого человека на борту, — я знал, что других обворовывали, а некоторые люди потеряли свои лодки. По правде говоря, когда я вернулся к себе в ту первую ночь, я был счастлив обнаружить, что больше ничего не пропало. Обычно мы брали Сухожилие или (чаще) близнецов, чтобы было кому присматривать за баркасом, пока мы с Крапивой обменивали нашу бумагу на предметы, которые были нам нужны, но которые мы не могли вырастить или сделать для себя, или на алкоголь, еду и одежду, которыми мы могли торговать с лесорубами.

— Утром мы отправимся в плавание, — сказал я Бэбби. — Если ты хочешь сойти на берег, сейчас самое время. — Он только хмыкнул и отступил на носовую палубу, выражение его морды (такое же упрямое, как и у Вайзера) говорило: «Ты не уплывешь без меня».

Естественно, мне пришло в голову, что я мог бы выйти в море в тот же вечер, но я устал, и почти не было ветра; по всей вероятности, это означало бы много работы впустую.

Ход событий мог бы радикально измениться, если бы поднялся достаточно сильный ветер и я прошел бы мимо Ящерицы, пока еще было темно.

Кто может сказать?



 

Уже очень поздно, но я чувствую, что должен написать немного сегодня вечером, должен продолжить этот рассказ, к которому я не прикасался три дня, или вообще отказаться от него. Как странно возвратиться к нему при свете лампы и прочитать, что я лег спать, вместо того чтобы выйти из Нового Вайрона. Тогда я был так уверен, что посадочный аппарат в Паджароку полетит, как только будет готов, что он вернется в Виток, как и обещалось, и что я буду на нем, если только успею вовремя. Я был ребенком, а Кабачок и остальные (которых я считал мужчинами и женщинами, а себя — взрослым мужчиной) были лишь детьми постарше, рисковавшими гораздо меньше.

Бури становятся все ужаснее. Сегодня была плохая, хотя она почти закончилась, когда стрелки моих часов сошлись вместе в зените циферблата. Говорят, почти все наши финиковые пальмы исчезли, и нам будет их ужасно не хватать. Мне надо узнать, как долго саженец должен расти, прежде чем начнет плодоносить. Двенадцать лет? Будем надеяться, что не так долго. Люди встревожены, даже труперы из моей охраны. Сегодня вечером я собрал их вокруг себя, пока снаружи бушевала буря.

— Некоторые из вас, кажется, думают, что раз уж инхуми пересекают бездну в сопряжение, они должны уйти до того, как сопряжение закончится, — сказал я. — Зачем им уходить, когда нас здесь так много, так много крови для них? Я говорю вам, что, хотя некоторые из тех, кто задержался здесь на долгие годы, уйдут во время сопряжения витков и вернутся на Зеленую, чтобы размножаться, большинство останется. Вы сомневаетесь во мне?

Они были пристыжены и ничего не ответили.

— В прошлом году их здесь было много, по крайней мере, вы так говорите. И много в позапрошлом году. Вы сейчас в большей опасности от них? Конечно, нет! Придут еще, но мы будем настороже против них; а они, будучи менее опытными, будут представлять для нас меньшую угрозу. Будете ли вы спать на своих постах, когда первый будет пойман и похоронен заживо на рынке? Второй? Третий? Надеюсь, что нет. Не стоит расслабляться и тогда, когда это сопряжение закончится, очень скоро.

Храбрые слова, и они послужили генеральной репетицией для речей, которые я буду должен произнести в ближайшие несколько месяцев.

Будет ли для нас эффективным откопать одного из недавно похороненных инхуми и освободить его, чтобы предупредить остальных? Мысль возвращается снова и снова.

Если бы яйца инхуми вылупились в нашем климате, разве наш человеческий род не вымер бы? Какие шутки выкидывает Природа! Если они вообще являются природными существами.

Но они, конечно, являются. Природные существа, родные для Зеленой. Зачем Соседям создавать что-то столь зловещее?



 

Вчера ночью я намеревался продолжить свой рассказ, но не продвинул его даже на ширину пальца. Сегодня днем у меня должно получиться лучше.

Я отплыл в тенеподъем, как и планировал. К моему большому удивлению, Кабачок пришел проводить меня и вручил два прощальных подарка — квадратные тяжелые шкатулки. Ветер дул с юго-востока, и это был очень хороший ветер для меня, поэтому мы пожали друг другу руки, он обнял меня и назвал своим сыном, а я отвязал швартовы и поднял грот.

Точно так же, как Мукор ждала, пока я не отплыву достаточно далеко и не смогу легко вернуть ее подарок, прежде чем она подарила мне Бэбби, и как Сухожилие ждал, прежде чем бросить мне свой драгоценный нож, так и Кабачок ждал, прежде чем вручить мне свой третий и последний подарок. Это была его трость, которую он бросил на борт в подражание Сухожилию (я рассказал ему об этом), когда я был далеко от пирса. Я крикнул «Спасибо» и, кажется, поднял ее и взмахнул ею, хотя не мог не думать о том, как Кровь отдал патере Шелку свою трость с головой львицы.

Ошибся ли я, подумав об этом? Я уверен, что у Кабачка есть и плохая сторона, и я совершенно уверен, что он первый это признает. У Крови, сына майтеры Роза, также была и хорошая сторона. Шелк всегда настаивал на этом, и у меня нет ни малейшего сомнения, что Шелк, который почти всегда был прав, был прав и в этом. Руководитель крупного предприятия — даже преступного — не может быть совсем плохим. Если бы это было так, его подчиненные не могли бы ему доверять. Орхидея подписала бумагу, которую он дал ей, не читая, и приняла деньги, которые он дал ей, чтобы купить желтый дом, зная, что он будет выжимать из нее и ее женщин столько денег, сколько сможет, но зная также, что он ее не уничтожит.

Трость Кабачка, как мне бы следовало сказать несколько раньше, была сделана из тяжелого дерева, темного почти до черноты, и под набалдашником у нее был серебряный ободок с его именем. Я не верю, что он собирался отдать ее мне, пока не наступило то мгновение; он мне и раньше нравился, и от этого стал еще лучше. Я показал Бэбби, что теперь у меня есть чем его побить, и в шутку приказал ему поставить кливер; но он только сердито посмотрел на меня, и я сам поставил его. Вскоре после этого я с изумлением увидел, что он теребит фал.

Чуть позже полудня, насколько я помню, мы миновали Ящерицу. Курс на север, ветер умеренный, западный. Я пообещал себе, что буду держаться подальше, и сделал это, а также что я не буду смотреть на берег в надежде увидеть Крапиву или близнецов. Это обещание, как я быстро обнаружил, стоило очень мало. Я посмотрел, встал на планшир, посмотрел еще раз и помахал рукой. Все это было бесполезно, так как я никого не увидел.

Кто-нибудь увидел меня? Ответ, безусловно, должен быть «да». Сухожилие увидел — и спустил на воду нашу старую лодку, на ремонт и переоборудование которой он, должно быть, потратил все дни после моего отъезда. Я не видел ни его, ни ее; и ничто из того, что он сказал перед моим отъездом, не предполагало, что он может сделать что-то подобное.