Я спас СССР. Том IV - Алексей Вязовский Страница 40

– Слушай, Алексей… я в эту пятницу народ у себя собираю на вечеринку, не хочешь прийти?

– Прости, но дел сейчас выше крыши. Пока в больнице лежал, подзапустил все, теперь нужно наверстывать. Может, как-нибудь в следующий раз…

Ага… больше мне делать нечего, как развлекать там гостей и поднимать его рейтинг среди факультетских барышень! Прощаюсь со всеми, Юлька еще раз напоминает мне про телефон манекенщицы, а я ей про обещание заглянуть в Театр сатиры и поговорить с артистами. На этом и расстаемся.

Следующим пунктом у меня идет Федин. Но в Союзе писателей я управляюсь сравнительно быстро. Обещаю через неделю завезти рукопись сборника стихов для издательства «Молодая гвардия», которая у меня почти готова. Константин Александрович рассказывает, что Бродский усиленно работает над переводом «Города…» на английский, к Новому году обещает его сдать. А до конца зимы его планируют издать в Британии. Роман оперативно выдвинут Союзом писателей на Госпремию…

– Подставляете меня, Константин Александрович, – тяжело вздыхаю я.

– Это почему же? – Федин чуть не роняет трубку изо рта.

– Студент получает Госпремию… Да меня живьем наши мэтры сожрут. Просто из зависти. И так на факультете донос за доносом. А тут еще это…

– Русин, пойми меня и ты. – Глава Союза писателей начинает разминать табак из пачки. – В этом году совсем пусто с патриотической прозой. Толковых романов раз-два и обчелся. Мне просто некем тебя заменить. Да и Фурцева мозг выедает маленькой ложкой: «Где борьба за умы молодежи?»

Ага, а еще руководство в стране поменялось. Художественные вкусы нового генсека неизвестны, куда он завернет салазки советской литературы, тоже не понятно. С Никитой Хрущевым было все просто – крестьянин. Хитрый, изворотливый, но не семи пядей во лбу. Твардовский почитал стишки на даче – ему уже хорошо. А Гагарин? Поди пойми.

– А с меня… ну, что хочешь? – продолжает уговаривать Федин. – Сборник твоих стихов и так влет напечатают, тут даже звонить не придется. «Советский писатель» на одной только допечатке «Города…» тысяч сто рублей сделает. Давай я тебе загранкомандировку организую? Ты же со Сноу подружился? И приглашение он тебе выслал? Беру на себя всю организацию.

* * *

От Федина выхожу в растрепанных чувствах и, сев в машину, погружаюсь в раздумья. Это выдвижение на Госпремию несколько нарушает мои планы на ближайшее время. Я и правда хотел по совету Мезенцева немного притормозить со своим внезапным продвижением наверх, чтобы никого не нервировать. Надо же сначала освоить те позиции, на которые уже взлетел, – осмотреться, окопаться, заработать авторитет в литературных кругах. А то так и останусь в истории советской литературы автором одного-единственного романа. И журналом нужно бы основательно заняться – планов‑то громадье, а когда писать? Про учебу и личную жизнь вообще молчу – в ЗАГС с невестой и то сходить некогда. Только вроде вынырнул, а меня уже словно тащит на гребень следующей волны. Быстро, все слишком быстро…

Громкий сигнал проезжающего мимо грузовика заставляет вздрогнуть от неожиданности и вернуться к действительности. Вздохнув, завожу машину и отправляюсь дальше по делам. Теперь мне нужно на площадь Восстания, посмотреть, как продвигается ремонт в квартире, и встретиться с мастерами – Алексеичем и неведомым пока краснодеревщиком, которого он нашел для меня. А вот к возвращению Вики мне бы уже желательно быть дома, чтобы не вызывать лишних вопросов и подозрений.

Квартира встречает тишиной и запахом свежей краски. Шаги отдаются гулким эхом в пустом помещении, которое сейчас пока без мебели и из-за светлых стен кажется очень просторным. Вот и не будем его захламлять. Алексеич должен вот-вот подойти, а я пока проверяю качество работ. Ну, что… стены и потолки выровнены идеально и готовы под финишную отделку. Выключатели и розетки находятся ровно в тех местах, где я их и нарисовал на стене. Окна и балконная дверь приведены в порядок. Начинается самый сложный и ответственный этап – отделочные работы, а они, боюсь, потребуют моего постоянного надзора.

На кухне тоже уже потолок побелили, оконную раму покрасили и даже новую плиту, смотрю, подключили. Метлахская плитка, выложенная на полу кухни трехцветным ковром, выглядит вполне прилично, а вот с мебелью… с обновлением кухонной мебели, наверное, придется повременить. Пока поживем с тем, что есть. Потому что благоустройство кухни нужно начинать с покупки нового холодильника. Завод имени Лихачева уже выпускает свою знаменитую модель «ЗИЛ-Москва» объемом 240 литров, но в свободной продаже их естественно нет, москвичи пишутся на них в очередь, а потом месяцами ждут открытку из магазина. Хотя… зиловцы ведь крупно мне задолжали: и за доску для серфа, и за Эдика Стрельцова. Звякну-ка я отцу – наверняка подскажет, к кому нужно обратиться.

Так что, думаю, с холодильником проблем не будет. А этот можно потом отправить на дачу в Абабурове вместе со всей старой кухонной мебелью.

Звонок в дверь оторвал меня от обдумывания спецоперации по добыче дефицитного холодильного агрегата, и я иду встречать мастеров. Краснодеревщиком оказывается молодой мужчина лет тридцати пяти по имени Матвей. Невысокого роста, крепкий, весь какой-то основательный и, что приятно, смекалистый. Мы быстро нашли с ним общий язык. Я достаю цветные журналы, привезенные из Японии, и начинаю показывать, что хочу получить в идеале. Мысль моя предельно проста – с помощью темных деревянных планок на светлых матовых стенах сымитировать японские традиционные перегородки – сёдзи. Несколько сложнее с дверями – они теперь должны быть раздвижными, и бумагу вагами в них заменит матовое стекло. В гостиной за такими же «сёдзи» будет прятаться вместительный стенной шкаф, расположенный во всю стену, по обеим сторонам от дверного проема – по сути, это привычный мне шкаф-купе. Но своим новаторством я и здесь внедряю новое понятие в советскую действительность.

– Шкаф-купе… интересная задача. Никогда такого не делал, – трет подбородок Матвей. – Зато понятно, где можно нужные детали достать. А я смогу забрать журналы с собой?

– Конечно. Только дерево сразу не покрывайте морилкой. Я завтра поеду мебель смотреть, надо чтобы все по цвету и оттенку потом совпало.

Матвей кивает и начинает сосредоточенно чертить в школьной тетради всю раскладку, делая точные замеры и скрупулезно внося их в свои записи. Тщательный товарищ…

– А кровать такую можете сделать? – показываю я на одну из фотографий. – Чтобы внутри под матрасом в этом подиуме было еще и место для хранения?

– Сделаем, такой короб сколотить вообще легче легкого. Только вы уверены, что кровать совсем без ножек должна быть? Непривычно как-то.

Алексеич тоже смотрит на меня с удивлением.

– Конечно. Вся мебель в этом доме вообще будет без ножек. И еще бы мне жалюзи на окна из широких деревянных ламелей.

– Сам этим не занимаюсь, но хорошего мастера подскажу. Когда с цветом дерева окончательно определитесь, я вас с ним сведу.

К концу обсуждения я начинаю понимать, что с мастером мне крупно повезло: Матвей схватывает все идеи на лету и общую концепцию этого необычного интерьера понимает. Обойдется удовольствие недешево, зато все в моем доме будет именно так, как я хочу. Вношу сразу задаток, обещаю подъехать по указанному адресу, чтобы оформить квитанцию на выполнение работ. Конечно, многое в квитанцию не войдет, потому что на такие работы даже и расценок не существует, а окончательная сумма станет известна только в самом конце.