Академия - Наталья Бутырская Страница 40

Нет, я уже не опасался стать обычным источником энергии, здесь не было людей, думающих только о собственном обогащении. Тут ситуация была посложнее. Все преподаватели, кроме, пожалуй, учителя иностранного языка, были со странностями, и у всех них была какая-то большая цель, ради которой они пойдут на любые преступления.

Мастер печатей готов отдать деньги, личную Ки, время и, если понадобится, пожертвовать работой в Академии ради доказательства своей теории. Командующий думал лишь о воинской славе и полагал, что каждый человек должен отдать самого себя на благо армии. Идущий к истоку познавал мир и людей через боевое искусство. Кстати, ему мой дар был бы безразличен. Или он бы попробовал разработать новое направление в работе с копьем, при котором учитывается бесконечный источник Ки.

Но кому я точно не хотел бы открывать свой дар, так это Кун Веймину. С каждым занятием я всё больше ощущал, что этот человек создал Академию не ради просвещения народа и не ради развлечения. У него была какая-то цель, настолько важная и настолько желанная, что ради нее он готов потратить сумасшедшие средства и по меньшей мере с десяток лет своей жизни. Академия была для него лишь средством достижения цели. И если вдруг мой дар хоть как-то сможет помочь ему, никто и никогда в мире больше не услышит про некоего Юсо Шена.

Если будет нужно, он уничтожит всех, кто знаком со мной, даже Джина Фу, даже весь торговый дом «Золотое небо». И я был уверен, что у него хватит возможностей сделать это.

Я был знаком со многими сильными людьми: Мастер, Джин Фу, Харскуль, Швабра, семья Ма, основатели Академии боевых искусств, тот странный чиновник, что напал на меня, госпожа Ясная Мудрость, Старшая сестра. Но больше всего я боялся оказаться на пути Кун Веймина, хотя тот никогда не выказывал жестокости и несправедливости.

Затем мы с Мастером печатей перешли на создание первых печатей, и это было сродни изучению начертания с нуля. Я мысленно прорисовывал их снова и снова, пока не убеждался, что мог представить их в точности, как они должны быть. Но разворачивать узорчатые печати с мелкими элементами оказалось сложнее, чем простой круг. Стоило забыть о какой-то детали, как печать рассыпалась. В дальнейшем мы выяснили, что на проработку одной печати уходило от трех до шести дней, зато потом становилось легче, и ее создание удавалось в двух случаях из трех.

Но для массивов это низковато, ведь даже простейший массив состоит из трех печатей, а значит, вероятность его удачного создания будет всего лишь около тридцати процентов, что совершенно не годится для магической дуэли. А если там будет больше печатей?

Поэтому мы решили не торопиться и сосредоточиться на отработке каждой печати, чтобы довести вероятность успеха хотя бы до девяти из десяти.

За всеми этими событиями я немного забыл про идею объединения нашего Южного округа. Ни у меня, ни у Мэй, ни даже у Теданя не было времени на общение и помощь сокомандникам. После первого турнира, после тех чувств, что охватили нас от победы, я хотел поделиться сцепками заклинаний, что подобрала Мэй, но так и не смог. А ко второму турниру заметил, что наша группа незаметно разделилась на несколько частей.

Первая и, как ни странно, самая сплоченная группа состояла из благородных во главе с Джианом, он так и не простил мне критику своего сочинения. Во второй были простолюдины, что тянулись больше к Теданю, они восхищались его умом, смелостью и безграничной уверенностью в себе. Пожалуй, я тоже принадлежал к ним. И отдельно от всех существовала самая странная пара на свете — Уко и Ян.

Все из Южного округа пристально наблюдали за тем, как Ян из одного из древнейших кланов Киньяна выполнял условия спора. И это было необычно.

Когда Уко пришла на занятия в одежде Яна, а он шел за ней следом, как и полагается слуге, Мэй передала мне по мысленной связи:

— Он совершенно не понимает работу слуги. Делает всё так, словно господин — это он.

— Почему? — шепнул я. Вроде бы заботиться об одежде господина — дело прислуги.

— Хороший слуга в первую очередь выполняет пожелания хозяина, а Ян делает то, что захочет, не считаясь с мнением Уко. Думаешь, она хотела носить его одежды? Хотела, чтобы Ян стал изгоем среди своих? Хотела, чтобы у нас возникли неподобающие мысли об их отношениях? Он не пытается понять ее, а творит добро, исходя из своих представлений. Это мерзко!

И я не мог не согласиться с Мэй.

После окончания проспоренной недели Ян продолжал следовать за Уко. Он вычеркнул себя из общества благородных, не сближался с другими ребятами, лишь со мной иногда перекидывался парой фраз. Он в чем-то повторял поведение Уко, которая с самого начала отделила себя от всех остальных.

Впрочем, хотя Тедань почти не уделял времени ребятам, они видели его старания по изучению иероглифов, и уже одно это заставляло их работать усерднее. Кроме моего друга, в нашей группе неграмотных больше не было, так как городские дети могли посещать школы и знали грамоту, в отличие от деревенских.

Да что говорить про остальных! Я и сам восхищался своим другом.

* * *

— Господин Кун, срочное донесение! — в кабинет главы Академии ворвался Чжен Куан (Куан — в переводе с корейского — солдат), больше известный как Командующий. — Только что прибыл нарочный от генерала Чжен.

Семья Чжен была широко известна не только в столице, но и по всей стране. Родившись простолюдином, прадед Командующего, Чжен Эйгуо (Эйгуо — в переводе с китайского — патриот), сумел дослужиться до управления ши (ши — 2500 человек) благодаря верной службе и отчаянной храбрости. А отец Чжен Куана уже смог пройти обучение в Военной академии и стать генералом центральной армии.

Все солдаты боготворили его и жаждали повторить судьбу Чжен, чтобы хотя бы их внуки или правнуки смогли получить титул и дослужиться до высших чинов.

Кун Веймин познакомился с отцом Командующего на очередном императорском приеме, и, как ни странно, потомственный военный и представитель одного из древнейших и благороднейших родов не только нашли общие темы для разговора, но продолжили общение и подружились.

Поэтому когда Кун Веймину потребовался преподаватель по военному делу, он обратился к генералу Чжен, и тот, не колеблясь, направил в Академию младшего сына, Чжен Куана.

— Куан, я тебе не генерал, можно обращаться и не так официально, — улыбнулся глава. — Ты в курсе, о чем речь?

— Так точно!

— Тогда расскажи.

Командующий сел напротив стола Куна, развернул свиток и начал читать:

— В двадцатый день девятого месяца дальний патруль центральной армии под командованием пейджуна по имени Сюй Чуанли наткнулся в лесу на сильно израненного мужчину лет двадцати. Когда он пришел в себя, то сообщил, что его зовут Пэн Вей, он служил в страже Киньяна, ходил в дальние патрули в авангарде.

Сначала Пэн Вей отказывался рассказывать, что с ним произошло. Согласно проверке, в Киньяне на самом деле был человек с таким именем и схожим описанием, который служил в патруле. Но после последнего дальнего похода весь состав его команды был расформирован и распределен по разным участкам. Причину узнать не удалось.