Некрономикон. Аль-Азиф, или Шёпот ночных демонов - Абдул аль Хазред Страница 4

Отдых людей глубок и спокоен, ибо здесь у них нет врагов среди живых существ, к тому же недремлющие дозорные и верные псы чутко стерегут его. Тьма и тишина окутывают спящих путников, погружая их, может быть, в тот самый мир, который они стремятся отыскать. Тишина…

Но стоит вслушаться в эту самую тишину и вглядеться в эту самую тьму, вспомнив прошедшие сквозь века легенды, которые рассказывали им провожавшие их в эту дорогу, как ночь предстает совсем в другом обличье. Словно из небесных и земных глубин начинает проступать что-то, поражающее воображение и не поддающееся осмыслению, повергающее в ужас и сковывающее неодолимым оцепенением безнадежности все попытки противостоять ему.

Сгустившаяся темнота поглощает знакомые правильные очертания, и в ней начинает угадываться нечто смутное, колышущееся и извивающееся, безмолвно подкрадывающееся со всех сторон и неуловимо исчезающее при попытке приблизиться к нему. Сияние же, исходящее от песка, становится вдруг совершенно явственным, волнуясь и танцуя, словно языки пламени.

На темном небосводе вместо великолепных сказочных картин появляются страшные обличья и очертания невиданных чудовищ, явившихся, должно быть, из самых глубин бездонного провала ужаса, которые каждый миг меняют свои оскалы и формы, причем бесчисленные новые никогда не повторяют ни одного из предыдущих, поражая буйством уродливой фантазии создающего их Дьявола. Звезды же, словно их многочисленные глаза, холодные и мертвые, взирают сонно и бесстрастно и в то же время безудержно алчно и кровожадно. Месяц предательски играет светом и тенью, ярко освещая открытые пространства, между которыми таятся совершенно темные укрытия, в которых призрачно движутся неясные тени. Жуткие небесные видения сковывают и парализуют, и невозможно оторвать взгляд от этого неистового кружения духов, которое проникает в самые глубины разума, лишая его всякой способности противиться и заставить тело стряхнуть эти удушающие оковы. Разгулявшиеся в небесах демоны подхватывают и уносят в ужасающие бездны пустоты, из которых нет возврата в этот мир, ведущие лишь в мир безумия. Видения, наполняющие его, вгрызаются глубоко в сознание, оставаясь в нем навсегда черными язвами, делая бессонными все ночи оставшейся жизни. Образы, родившиеся из них, переживают века в страшных легендах, глубоко вбитых в древние камни и память народов, обитающих в укромных уголках.

Но демоны не только спускаются с небес. Они выползают из-за дюн, струятся по поверхности вместе с песком, движутся по воздуху вместе с ветром, вытекают вместе с водой из источника, поднимаются по тайным проходам из глубин земли, неистово пляшут в пламени костра и взмывают в черное небо с его дымом. Они несметными полчищами стекаются к стоянке людей, вторгшихся в их владения, чтобы встать непреодолимой стеной на их пути к таящимся в глубоких захоронениях бесценным кладам и великим тайнам, стражами которых они были от самых истоков времен. Они беснующейся толпой окружают человека плотным кольцом и начинают свой головокружительный хоровод, оглушая и вовлекая туда его сознание. Они скачут и скользят вокруг бешеной игрой теней во тьме и слабых отблесках костра, являя свои причудливые, ни на что не похожие очертания, которые невозможно четко разглядеть в их вихревом движении. Они наскакивают и наваливаются всей своей тяжестью так, что едва не валят с ног, приводя в ужас от мысли о том, что же случится, если не устоишь. При их жалящем прикосновении ясно ощущается их леденящее и огненное дыхание, не оставляющее никаких сомнений в их жуткой реальности. Картины темных легенд сплошной чередой всплывают из памяти и теснятся перед ошалелым взором с ослепляющей яркостью и оцепеняющей натуральностью. Реальный мир исчезает, начисто вытесняясь миром мифов и пророчеств, и человек оказывается во власти кровожадных духов и чудовищ, пришедших из земных и небесных глубин, чтобы завладеть его душой и плотью. Молитвы путаются в голове, разум не в состоянии прогнать из себя внедрившиеся в него видения. В последнем безумном порыве он заставляет своего хозяина броситься опрометью во тьму, не разбирая пути, и бежать в никуда, пока не оставят силы, чтобы в конце концов упасть без чувств на остывающий песок. Не каждый затем способен отыскать обратный путь – многие находили свой конец, потеряв направление и заблудившись среди барханов. Не каждый способен в эти кошмарные мгновения противостоять безумию – многие гибли среди песков, потеряв разум. И после падения каждой жертвы пустыня из века в век оглашается беззвучным и оглушающим воем торжествующих демонов, знаменующим их очередную победу и неизменно сопровождающим их кровавую трапезу.

Не каждому под силу одержать победу в этой жестокой схватке. Но сильный способен противостоять кошмару и разогнать окутывающие сознание огненные вихри. Столкнувшись со светлой силой разума, демоны отступают, удаляясь в свои темные обиталища. Вместе с их уходом возвращается реальный мир с его привычными очертаниями, принося смятенной душе тепло и покой, а разуму – гордость очередной победой над злыми силами и сознанием того, что человек способен побеждать даже неведомое. Эта гордость вселяет новые надежды отыскать то, за чем он пришел сюда, за чем приходил туда, где он уже побывал и за чем пойдет дальше и дальше.

Но демоны никогда не уходят совсем. Потерпев поражение в прямой схватке, они не оставляют попыток одолеть человека, используя другие пути. Затаившись в своих темных убежищах, прячась во тьме или просто стоя у него за спиной, они начинают шептать… Они переговариваются друг с другом, советуясь, как лучше разделаться со столь сильным противником, и договариваясь, как затем поделить его душу и плоть. Они рассказывают ему самые страшные из придуманных ими легенд, совершенно немыслимых даже для самой изощренной человеческой фантазии. Они рисуют перед глазами картины, наполненные кровавыми, огненными и пепельными красками. Они произносят заклинания, составленные, наверное, самим первозданным кошмаром, вышедшим из бездны, когда ее осветила первая искра зарождения, и способные вызвать из мрака служителей верховного зла, отмеченных его раскаленной печатью. Они шепчут леденящие душу пророчества, возбуждающие с трудом преодолимое желание выхватить кинжал и вонзить его в сердце, чтобы не дать им сбыться. Они предостерегают о страшных напастях, неописуемых лишениях и коварных западнях, ожидающих ищущего, если он сделает хотя бы еще один шаг к своей цели.

Ни одного из слов, произносимых сотнями голосов, невозможно понять. Однако они складываются в голове в ужасные образы, не оставляя никакого сомнения в том, что они говорят именно об этом. Попытка же разобраться в этом жутком многоголосии не приносит ничего, кроме отчаяния. Голоса звучат едва слышно. Они напоминают пересыпание песка и зерна, вздохи кузнечного горна, свист ветра в приоткрытой двери, осторожные шаги и протяжное завывание. Иногда же пустоту разрывает леденящий душу вопль. Хлопанье крыльев и щелканье зубов, журчанье воды, тонкий визг металла и резанье веревки, пронзительный писк и зловещее уханье… Все это непостижимым образом складывается в почти членораздельные слова. Но самыми невыносимыми остаются звуки, которые невозможно описать, но которые неизменно сопровождают путника в пустыне. Это одновременно и треск, и свист, и скрежет, и насыпание мелких камешков в металлическую посуду, и еще невесть на что похожие. Они изо дня в день, из века в век повторяют одно и то же чудовищное заклинание: «Азифф… Азифф…» Они повторяют его то быстро, то медленно, то совсем глухо, то вдруг пронзают слух дьявольским шипением, то истошно кричат, то заливаются улюлюкающей трелью, заставляя что есть силы зажимать уши, чтобы не лишиться способности слышать. А ужасное «Азифф…» продолжает звучать в голове, проникая, словно жгучий яд, в самые глубины, стекая по позвоночнику и распространяясь по всему телу, вызывая нестерпимые мучения. Хочется в безотчетном порыве выхватить меч и броситься на того, кто произносит эти удушающие звуки. Но сколько ни вглядывайся во тьму, в ней не видно никого и ничего… Привыкшие к темноте глаза прекрасно различают все окружающие предметы, однако среди них нет ничего, что заслуживало бы смертоносного удара. Те, кто издает звуки, словно растворяются в воздухе или впитываются в песок. Но они, несомненно, существуют, ибо стоит угадать направление и приблизиться к ним, они замолкают, затаясь, будто их и не было. В следующее же мгновение вновь появляются уже совсем в другом месте, и так может продолжаться бесконечно, пока не помутится рассудок. И даже точно определив, откуда исходит это ужасное верещание, там невозможно разглядеть ничего, хотя звук раздирает уши, накатываясь плотными упругими волнами, которые, кажется, можно потрогать. Нет никакого сомнения, что существо, испускающее их, стоит рядом на расстоянии протянутой руки, но остается невидимым. Но тогда кто же это, если не демон? А если это он, то чего он хочет? Напугать? Внушить отчаяние, чтобы заставить повернуть назад и покинуть его владения? Довести до безумия, чтобы в конце концов похоронить в песках? А может быть, хочет рассказать что-то, чего не знает еще никто? Поведать о неведомом, восхитясь отвагой и упорством ищущего, и указать к нему путь? А может, он – такой же ищущий, пришедший из иного мира, о существовании которого никто даже не помышляет? Из мира, где все устроено по-другому и где нас самих назовут демонами? Может быть, он сам когда-то услышал на своем ужасном языке те же самые легенды и так же, потеряв покой, отправился на поиски следов того же загадочного? Может быть, он, распознав собрата по общности целей, хочет поделиться тем, что открылось ему в его поисках? Или расспросить о сделанных открытиях? Или хочет предложить объединить усилия в постижении тайн, хранящихся в скрижалях памяти и начертанных на руинах миров?