Люди по эту сторону - Расселл Д. Джонс Страница 4

Возражать не было сил.

– Давай.

Просияв, она выхватила у меня повод и повела серого – как ни странно, он шёл резво, хотя чужим не особо доверял.

А я занялась собой – достала впитку и зашла в уборную у душа. Едва успела. Начала бы возиться с ослом – запачкало бы трусы, а то бы и на юбку попало.

«Скидку она заслужила, – думала я, глядя в сторону кухни, откуда возвращалась юница. – Что же ей надо? Складной ножик? Лупу?»

Проще было бы отблагодарить помощницу бусиками или другой цацкой – у меня был целый ящик такого добра, их часто приносят для обмена. А я не брезгую: у наставницы научилась. «Мелочь к мелочи, а итогом много», – любила повторять она.

Но не в этом случае! Глаз у меня намётан, и здесь украшениями не обойдёшься. Тем более что юница явно была равнодушна к украшениям. У неё и одежда выглядела по-деловому… Но юниц в мастерские не пускают. Ещё я успела заметить ручки инструментов за поясом. Ссадины на голенях и царапины на предплечьях – такие получают не в драках, а за работой. Можно было побиться об заклад, что она обожает читать…

В общем, известная натура. Из тех, кому не просто угодить. И кто очень чётко представляет, чего хочет.

Можно было опять пойти под навес, но я не хотела отходить от тележки, чтобы сразу выдать покупку нежданной помощнице. Но она остановилась у крайнего обеденного стола, поставила пузатую бутыль из выдолбленной тыквы и призывно махнула рукой. Пожав плечами, я подошла.

– Учти: обратно к своим вещам я сейчас не пойду. Не буду по солнцепёку туда-сюда мотаться.

– И не надо. Вот, угощайтесь, – она разлила ярко-зелёную жидкость по стаканам из толстого стекла. – Это наш…

– Никниковый настой, – закончила я. – Бывала я у вас. Спасибо! Да, больше нигде такого не делают!

– А когда были?

Вот любопытная!

– Пять лет назад, – я допила терпкий напиток и протянула опустевший стакан.

– Я вас не помню, – пробормотала она, подливая.

– Я тебя тоже, – усмехнулась я. – Не тяни – говори, чего хочешь!

Она нахмурилась, вздохнула, сжав узкие губы.

– Пообещайте, что ответите на мой вопрос. Что расскажете, о чём я спрошу, и чтобы честно! Всё, что знаете!

Голос у неё стал строгий, почти взрослый. А я впервые по-настоящему удивилась. Выходит, ей нужна не вещь, а информация.

Что это могло быть? О чём она хотела узнать?

О чём хотят узнать в её возрасте? Наверное, что-то про секс.

Может, у неё был неудачный первый раз. Или наоборот, чересчур удачный. Может, ничего ещё не было, но она что-то такое непонятное видела, свою маму, например, и теперь ищет объяснений. А может, ей не нравятся мальчики, одни девочки, и она не знает, что будет дальше. Поэтому и обратилась ко мне – у меня метка подходящая. А знакомым рассказать стесняется…

– Обещаю, – просто сказала я и сделала хороший глоток.

– Хорошо, – кивнула она, – теперь моя часть сделки. Я пошлю брата к бабушке, и она не продаст этой свою пряжу, – юница кивнула в ту сторону, куда укатили Зейзи. – Бабуля уже два раза пропустила, когда скупали. С этой договорилась, что вечером к северным воротам подвезёт. Я упрошу, чтоб продала вам. Бабуле всё равно, кому. А мне…

– Идёт, – я встала, – зови брата. Я сейчас…

Хотя живот продолжал побаливать, я не поленилась сходить к тележке и кое-что захватить. Когда вернулась, юница уже инструктировала худого бритоголового мальчишку. На нём была только обтрёпанная юбчонка да скромный школьный нашейник из деревянных бусин. Но подвески там были знатные: «грамота», «арифметика» и даже «астрономия». Значит, лучший в своём круге…

– …И передай, что я смешаю ей новую краску, – застала я конец фразы.

– Держи, – я протянула посыльному длинный цилиндрик конфеты, завернутой в лист вагги, – это тебе, – отдала такую же юнице, – а это мне, – и присев, я начала разворачивать потемневший, но не утративший гибкости лист.

Мальчишка поблагодарил и вмиг умчался, мелькая розовыми пятками. Угощение он прижимал к груди обеими руками.

Юница свою конфету положила на стол.

– Не любишь такое? – спросила я, откусывая кусок медовой карамели с перемолотыми орехами и цукатами. – Или бережёшь для удобного случая?

Юница загадочно улыбнулась.

– Как знаешь, – я пожала плечами, – но сделка что надо. В вашей деревне делают отличную шерстяную пряжу – ради такого расскажу всё, что попросишь. Ничего не утаю.

– Расскажите мне всё, что вы знаете о Стене, – попросила она.

И снова удивила! Я чуть не подавилась лакомством и спешно отхлебнула никники.

Юница из деревни, которая к Стене ближе всех, просит пришлую торговку рассказать ей об этой самой Стене!

– В хрониках собрано…

– Да читала я всё! – перебила она. – Что вы сами видели? Не с чужих слов, а сами?

– Всё, что я видела, уже описано, – закончила я мысль, – тысячу раз.

– Не может быть, чтоб всё, – она покрутила на столешнице конфету, стараясь не смотреть мне в глаза, – должно быть что-то ещё.

– Может, и есть, – вздохнула я, – но я ничего такого не видела. Ничего, что не видели другие. Если издалека, всё покрыто туманом. Ночью огоньки, разноцветные или красные. Вблизи – стена как стена. Везде высоченная, везде с наклоном. Везде немного загибается. Вдоль не посмотреть, потому что деревья с кустами мешают. Дрожит иногда. Всё, как записано в хрониках! Бывает горячей, бывает холодной. Деревья не растут ближе пяти-шести шагов. Животные не подходят. Что ещё…

– Сколько вам было, когда вы впервые её увидели?

Я почесала затылок, припоминая.

– Лет двадцать где-то. Я тогда ещё с наставницей ходила.

– И как?

– Да никак! – рассмеялась я. – Это тебе не на Белую Гору вознестись или Призрачную Луну увидеть! Интересно, но что такого? Стена. Подходишь, прикладываешь ладонь – ну, как бы здороваешься – и всё, идешь дальше, куда шла.

Она приуныла. Видно было, что надеялась на что-то особенное.

– А что тебе Зейзи рассказала? – осторожно поинтересовалась я. – Та, которая была до меня?

– Ничего! Сказала, что ничего не знает. Потом сказала, что если я куплю у неё все иголки, то откроет страшную тайну. Понятно, что издевалась…

– Это да…

Иглы – швейные, татуировочные и особенно медицинские – были самым дорогим товаром.

Я честно рассказала всё, что мне было известно. Да и как я могла знать больше юницы, с рождения живущей у Великой Стены? Тем более что она явно умела добывать информацию!

Но она заплатила мне за ответ гораздо больше, чем он стоил. И поэтому я чувствовала знакомый зуд – как всегда, когда сделка складывалась нечестно, с перекосом. С этим нужно было что-то делать, я себя знаю, иначе не будет мне ни покоя, ни удачи.