Щитом и мечом - Дмитрий Дашко Страница 4

Как я упоминал, план у «мистера Фикса» оригинальностью не блистал. Просто удачно сложились обстоятельства, ну и грех этим не воспользоваться.

Губанов на свои средства построил при имении церквушку (прежняя обветшала и пришла в полную негодность). Торжественное открытие намечалось на завтра. Событие по местным меркам грандиозное, гости собирались со всей округи. Ворота с самого утра были нараспашку.

Губанов с головой окунулся в организацию храмового праздника, забыв дорогу в кабинет. Бдительность слуг ослабла. Занятия с Лизой отложили: девушка крутилась как белка в колесе, не желая ударить в грязь лицом перед соседями. Я оказался предоставленным самому себе.

Всё складывалось удачно. Кругом суматоха, народ бегает как оглашенный. Никому до меня и дела нет. Прекрасно!

Я выскользнул из комнаты, тихой сапой проник в коридор, остановился возле кабинета. Покрутив головой, убедился, что поблизости нет никого, голоса звучали в отдалении.

Кабинет не был заперт, что существенно облегчало проникновение. Ещё раз убедившись, что никто не видит, вошёл внутрь.

Помещение провоняло табаком: Губанов любил покурить трубочку к большому неудовольствию супруги и Лизы (других деток Господь семейной чете не дал).

Здесь было светло, не понадобилось зажигать свечи.

Уютная обстановка, давно мечтал завести себе нечто подобное. Два шкафа прямо выдающихся размеров. А вот полочки пусты, непорядок: всего две или три книжки, какие-то переводы с французского. Не удержавшись от соблазна, пролистал. Книги явно фривольного содержания, судя по гравюрам. На стене выцветшая картина – портрет неизвестного, в чертах которого угадывается семейное сходство. Очевидно, дальний родственник.

Портрет написан в характерной манере (мне подобные работы попадались часто – выполнены будто под копирку): грубые мазки, простые цвета, округлое лицо – художник не сильно заморачивался с контурами. Для солидности предка облачили в рыцарские латы. Ни дать ни взять сэр Ланселот Озёрный. На всякий случай я заглянул за картину – в подобных местах часто скрывают тайники – и простучал по обклеенной обоями стене. Никаких сюрпризов.

Переходим дальше.

Стол. На нём ничего, кроме курительных принадлежностей (кисеты с табаком, целый арсенал трубок разного калибра, «фидибусы» для раскуривания). Губанов не отличался осторожностью, в нескольких местах столешница опалилась (курил в подпитии?).

Дёрнул за ручку верхнего ящичка. Он не поддался. Ага, первая проблема, а вернее проблемка: заперто. Ничего страшного, замочек хлипкий, сковырнуть плёвое дело, не надо быть Геркулесом.

Лёгкий скрежет, слабый хруст. Я замер, потом успокоенно продолжил возиться: никому не слышно, как тут курочат механизмы.

Понятно, что сломанный замок обнаружат, могут связать со мной. Плевать, сегодня я пошёл ва-банк. Вне зависимости от результата, сегодня же убираюсь восвояси.

Вытащил кипу бумаг, перевязанных бечёвкой. Раз хранились, да ещё под замком, значит, что-то важное. Перерезав верёвку, приступил к изучению.

Так, пока что лирика, не имеющая никакого отношения к моему делу. Письма от друзей, любовная записка от романтической пассии (гуляем за спиной дражайшей половины? Ай-яй-яй!), что-то вроде бухгалтерской отчётности (это правильно, бюджет вести надо, чтобы дебет с кредитом сошёлся, а имение не вылетело в трубу). Оп-пачки! Залёт!

Не зря говорят: кто ищет, тот обязательно найдёт. Стопроцентный компромат – абсолютно недвусмысленное письмецо от австрийского посланника. Ребята настолько оборзели, что не пользовались шифром. Шпарили открытым текстом. Ладно, Губанов, точно не Джеймс Бонд, но ведь фон Оштайн – матёрый волчище, у него опыта на три Моссада хватит, должен был позаботиться… Хотя есть и второй вариант: подшефный настолько туп, что не в силах расшифровать текст. И такое бывает, вот и приходится австрийцу рисковать.

Понятно теперь, почему Лизу готовят к заграничным поездкам: Губанов намерен окончательно осесть в Вене. Не понимаю, чем ему не нравится в России, вроде как сыр в масле катается. Но… не он первый. Сколько ещё подобных тварей выловить придётся!

Стоп, с какой такой стати я счёл Губанова тупым? Нет, тот куда хитрее: письмецо служит страховочкой, векселем, который можно предъявить нужным людям в доказательство: мол, на словах любой пообещать может, а ты на бумаге расписочку дай.

Тут-то всё и произошло. Я чересчур увлёкся изучением бумаг и не сразу сообразил, что за спиной кто-то стоит и выразительно дышит. Когда обернулся – стало поздно.

Мастерский удар опытного кулачного бойца отправил меня в глубокую бессознанку. Я даже просигналить Ивану не успел.

Сюда меня притащили, когда я находился в отключке. Этому поспособствовали дюжие мужички Губанова. Где он набрал таких мордоворотов? Откуда есть пошла сия боевая челядь?!

В сознание я пришёл от звериного рыка. Спасибо твари за то, что сначала озвучила свои намерения. Действуй она похитрее, я б только на том свете глазки продрал.

Но и сейчас положение было – хуже не придумаешь. Только представьте, каково это – оказаться в запертой комнате тет-а-тет со здоровенной некормленной медведицей. Единственное, что меня спасало – цепь, на которой она сидела. Судя по тому, как зверюга дёргалась, кольцо долго не выдержало бы. И тогда… амба!

Я не библейский Самсон, чтобы пасти львам рвать, медведя голыми руками не возьмёшь. Особливо голодного и злого, что тысяча индейцев.

Косматая сволочь злобно рычала, щерила пасть и, встав на дыбы, норовила хватить меня лапой. А когти у неё! Круче лезвий у Фредди Крюгера на перчатке!

Я на карачках принялся искать пятый угол, однако тварь упорно охотилась за мной, и только чудом удавалось уворачиваться от её крокодильей пасти (да, у страха глаза велики) и от лап, загребающих подобно ковшу экскаватора.

Стоило больших трудов сфокусироваться на образе моего пра-пра и прочее деда Ивана, чтобы отправить ему мысленное сообщение о тревоге. Прежде это работало в любых обстоятельствах, но почему-то именно сегодня дало сбой!

«Ваня, брат! Где ты?» – бессильно взывал я в темноту, не слыша ответа.

Нас будто разделили каменной стеной. Как это произошло, почему, была ли тому виной недавняя потеря сознания?

«Блин! Я тут сдохну!»

Снова без толку. Ничего, кроме роя испуганных мыслей да леденящего душу рёва, что издавала вздыбившаяся звёрюга.