Берег дна - Вячеслав Шульга Страница 4

На седьмом часу кукования Мотя озверел. Столько времени бездельничать под завывания и бормотания живых трупов — не каждый выдержит. Ошалев от многочасового сидения, он решился на отчаянный шаг. Утвердив набитый рюкзак в углу кабины и на всякий случай примотав его к рычагам управления найденной тут же проволокой, он закинул винтовку за спину и полез вниз.

Заметив, что загнанный сталкер приближается, заволновались зомби. Бормотание усилилось, на фоне общего нетерпения слышались даже довольные нотки. А еще говорят, что зомби безмозглые. Как же! Тупые? Несомненно. Но кисель, в который превратились их мозги, все еще был способен на какие-то эмоции — вон как похрюкивают довольно, предвкушая скорую трапезу. А вот дырку вы от бублика получите, а не Мотю, болваны гнилые.

Мотя не стал спускаться до конца, потому что на земле у него шансов не было вообще, задавили бы массой и не заметили. Он с лестницы перебрался на бетонный противовес и оказался над головами зомбированных, примерно метрах в двух. Плотным кольцом толпа окружила кран, со всех сторон к Моте тянулись гнилые конечности, а он стоял над ними и обалдело крутил головой от нереальности происходящего. Рок-звезда в окружении фанатов на кладбище, не иначе. Вот только он не Джим Моррисон и зомби не автографов хотят. Ну что ж, будет вам концерт ми-бемоль мажор для штурмовой винтовки и оркестра.

Мотя снял с пояса две дымовые гранаты, привел их в действие и расставил на некотором удалении, приготовил светозвуковую и, как только дымом заволокло всю площадку противовеса, швырнул ее за спину. Шум и свет произвели именно тот эффект, на который Мотя рассчитывал — зомби, потеряв из виду добычу, всей толпой ломанулись на звук, а Мотя не мешкая спрыгнул на землю и побежал в недостроенное здание. Он мог бы поклясться, что отчетливо услышал «Держи гада!», понесшееся ему в спину вместе с яростным ревом нескольких десятков глоток.

Ранее эту стройку занимали отморозки Борова, оборудовавшие в подвале что-то типа тюрьмы, в которой держали заложников. В нее-то Мотя и решил заманить зомби, самому выбраться через подвальное окно и захлопнуть дверь. При той медлительности, которой трупаки славились, задача казалась вполне осуществимой. Мотя добежал до дверного проема, дождался, когда передовые зомби появятся из-за угла, и направился вниз по лестнице, ведущей в подвал, как вдруг периферийным зрением заметил небольшое искажение воздуха в коридоре первого этажа. «Эврика!» — вскричал бы Мотя, будь он древнегреческим математиком, но так как ни алгебра, ни геометрия в разряд его любимых дисциплин никогда не входили, он ограничился лаконичным «фигасе!» Мощная «мясорубка» во всей красе, свеженькая, с пылу с жару. Внутреннее устройство здания было хорошо известно, поэтому он, почти не задумываясь, взбежал на второй этаж, промчался по комнатам к другой лестнице и спустился ровно в тот коридор, но с обратной стороны от аномалии, и приготовился наслаждаться зрелищем. Спустя секунд двадцать в проем ввалились первые зомби, завидев сталкера, что-то радостно забулькали и, размахивая руками, как те мертвяки в голливудских ужастиках, поперли толпой на Мотю.

И началось! Первую парочку аномалия сплющила в блин, слегка блеснув желтым по центру. Третьего, четвертого и пятого она затащила в себя, сжала-скрутила их вместе в подобие мясного шарика и выплюнула миллионом ошметков. Тупые твари и не подумали останавливаться, они видели только добычу и лезли по коридору, толкаясь локтями, норовя первыми добраться до сталкерского мяса. А «мясо» стояло и завороженно смотрело на всю эту вакханалию.

Через пять минут все закончилось. Мотя, привыкший ко всякого рода зрелищам, дрожащими руками достал сигарету, закурил, постоял еще несколько минут, наслаждаясь дымом и приходя в себя, затем развернулся и медленно двинулся вон из здания. Не торопясь, но поспешая — солнце клонилось к закату, — он забрал рюкзак из кабины и через три часа без приключений вышел из Зоны. Еще через сорок минут он уже открывал бутылку дешевого виски в «Трех парсеках», отмахиваясь от попыток Дианы, эффектной пышногрудой брюнетки, числившейся в баре официанткой, протереть ему лицо от грязи.